— А ты готов это все понять? — вдруг очень жестко спросила Танильга.

— Я — готов!

— Тогда слушай. Только не говори потом, зачем я это все тебе рассказала. Мы здесь давно, очень давно. И могли бы уже владеть всем. Но есть одно большое «НО». Это ты.

— Я??? Не притяни вы меня за уши к вашим играм, только бы вы меня и видели. Орал бы сейчас, как все остальные бараны на площади, и был бы рад. Искал бы врага в зеркальце, или как вы там говорите.

— Нет, я не правильно сказала, — Танильга вдруг покраснела, как школьница при виде двойки в своем дневнике — все сложнее. Мне очень трудно говорить с тобою, употребляя такие категории, как раса, планета, Земля. Что-то со мной происходит.

— Давай, употребляй. Считай, что пишешь реферат по прикладному землеведению, — усмехнулся я.

— Ладно. Я скажу. Вы отличаетесь от нас только слегка. Одной странностью. Вы не хотите развиваться поступательно, выбрав раз и навсегда свой путь. У вас время от времени, редко, раз в сотни, если не тысячи лет, появляется некто, кто выводит вас на новый путь. Кто спасает вас то от гибели, то от процветания.

— А вы кто такие, откуда взялись? — я все-таки не выдержал и перебил Танильгу.

— Откуда мы взялись — издалека. Но и вы, и мы появились одинаково. Из одного истока. И биологически мы одинаковы. Только жили в разных местах. Вот и стали отличаться. Но не это важно. Важно то, что мы бы уже давно были здесь и жили бы с вами в мире. Ну, в иерархическом мире.

— То есть вы господа, а мы рабы? — я жестко глянул на Танильгу.

— Не смотри на меня так! Не я строю такую систему. Я просто одна из них. Почти. И я не говорю, что мне это нравится. Я другая. Уже другая.

— Так что же вы, такие умные и целеустремленные, не разобрались в два счета с нами. Давно здесь, говоришь?

— Расчеты показали, что если в стадии завершения работ над причалом родится человек, способный повести за собой, то нас ждет провал. И гибель всей нашей цивилизации. Вы сами, воспользовавшись этим причалом, пойдете к нам.

— Причал. Это что?

— Мне сложно объяснить. Ну, считай нуль-транспортный портал.

— Но даже перед перспективой провала вы не отказались от своей идеи?

— Мы сумели вычислить, где и когда может появиться наиболее вероятный девиатор.

— «Девиатор» это как? — резануло незнакомое слово.

— Тот, кто провоцирует радикальные повороты в истории. Их рождение можно вычислить.

— Ну и? Я подозреваю, что сейчас ты скажешь, что девиатор это я. Только не говори, что Христос мой прадедушка.

— Расчеты только вероятностные. Нужно убедиться, что это именно тот человек. А уже потом — изоляция.

— Ну и давно вы решили, что именно я такой?

— Расчеты делаются заранее. Прогнозируется биопсихологическая ветвь. Мы следили, за тем, чтобы именно она реализовалась.

— В каком смысле ветвь?

— Мы тщательно следили за тем, чтобы все браки твоих предков происходили согласно нашим расчетам.

— Что за чушь! Ты говоришь «мы следили»! Да тебя на свете не было тогда, когда я…

— Ты прав, Я не могла следить за всеми твоими предками. Наблюдения начались незадолго до моего рождения.

— А ну да, очень давно! — я не скрывал иронии в своем голосе.

— Да, очень давно. Для тебя давно. У нас разные представления о давности. Для тебя давно, для меня не очень. Ты должен помнить. Твоя бабушка рассказывала о том, как её деда, младенца, спасло чудо в пожаре Москвы?

— Да, было такое.., — согласился я. — А ты откуда знаешь?!

— Это я его тащила, замотанного в тряпку, по горящему городу… Я была его нянькой.

Что делает человек, когда чувствует себя полным идиотом? Наверное, чаще всего чувствует себя идиотом. А что еще делать в такой ситуации? Только что я считал Танильгу несчастным ребенком, а теперь не знаю, кем считать себя. Омерзительное чувство. Как будто я оказался объектом глупого розыгрыша. Все вокруг, наверное, понимали, что со мной что-то не так. Никто не пытался заговорить, даже за обычно шумным обедом все хранили молчание. А я боялся взглянуть в глаза кому бы то ни было. Какие ещё сюрпризы ждут меня?

Из тупого самосозерцания меня вывел знакомый грохот. О, лягушонка в коробчёнке. Саймон делал свой моцион по коридорам базы. Я давно подозревал, что он прекрасно может обходиться без своей стальной табуретки, но только из гнусности характера продолжал пугать всех своими шествиями.

Тут мне почему-то захотелось подергать его, вытащить из него ответы на вопросы, которые мучили меня.

— Эй, аксакал! — остановил я дефиле пленника. — Заходи, побеседуем. Пора тебе давать показания.

— Ща, так я тебе болтать и стану, — как обычно издевательски отозвался Саймон.