Слово темура означает «замена». Возможный эквивалент – анаграмма. Это метод перестановки букв в слове с целью получения нового слова. Конечно же, данный метод не столь доступен для интерпретации и использования, как нотарикон, поскольку применим лишь к немногим словам. Некоторые из устанавливаемых анаграмматическим способом взаимосвязей весьма интересны. Например, слово ани, на иврите «я», состоит из букв Алеф, Нун и Йод, которые при перестановке (Алеф, Йод, Нун) дают эйн, «ничто». Получается, что наша личность – в каком-то смысле ничто. Разумеется, слова, выводимые при помощи темуры, будут иметь одинаковые числовые значения, если, конечно, вы не считаете конечные буквы по-особому. В этом случае, если буква из середины станет в слове последней, сумма изменится. Так, в примере с ани/эйн Нун становится последней и вместо 50 соответствует 700. Однако, насколько я знаю, большинство людей таким вариантом счета не пользуются. Другой интересный пример – темура слов хилел («утренняя звезда»), йилела («причитание, плач») и лайла (ночь), состоящих из букв Хе, Йод и Ламед (употребленных дважды). Соответственно, при помощи темуры мы можем заключить, что существует какая-то связь между ночью, вестником ее окончания и плачем. Преимущество иврита в том, что слова в нем состоят из трехбуквенных корней с разными префиксами и суффиксами, поэтому из любых трех букв несложно составить слово, а поменяв буквы местами, можно получить другие слова.

Английскому в этом смысле повезло меньше. Но с некоторыми изменениями темура может использоваться и в нашем языке. Наиболее очевидные примеры – такие как heart (сердце) и earth (земля) – дают богатую пищу для размышлений. Есть также неполные анаграммы, в которых каждое слово составлено из букв другого, но буквы могут повторяться. Этот метод чреват самообманом, но может выступать в качестве развлекательной игры для находящегося в медитативном состоянии, а также проливать свет на те или иные явления (хотя я всегда соблюдаю осторожность в отношении любых открытий, сделанных таким способом). Возьмем для примера имя знаменитого американского актера Клинта Иствуда (Clint Eastwood), которое представляет собой анаграмму выражения «действо на старом Западе» (old west action) [153] . Это кажется довольно осмысленным, но давайте возьмем еще пример: Авраам Линкольн (Abraham Lincoln) – «спокойный банальный носорог» (calm banal rhino). Здесь вряд ли можно разглядеть какую-то связь с бывшим американским президентом. Точно так же чрезвычайно трудно вообразить, что Дик Чейни (Dick Cheney) – это на самом деле «нуждающийся цыпленок» (needy chick).

Гораздо более полезный вариант применения анаграмм – это создание слов, заключающих в себе всю формулировку желания. Например, можно превратить высказывание I want new car («Я хочу новую машину») в Incant raw awe («Заклинаю грубый страх») – фразу, из которой получается заклинание для достижения первоначальной цели. Другой вариант – создать бессмысленные слова силы, такие как anatwi canwer. Брат У.·. Д.·. предлагает повторять подобного рода анаграмматические слова силы вплоть до достижения транса или до полного изнеможения [154] .

Каббалисты применяли также подстановочные шифры, называемые цируф, чтобы проникнуть в суть каких-либо слов или создать слова силы. Эти шифры обычно имеют названия, указывающие на используемый в них способ модификации ивритского алфавита. Например, один из данных шифров, Атбаш, называется так потому, что в нем берется алфавит, делится пополам и «складывается» таким образом, что Алеф (а) совпадает с Тав (т), Бет (б) – с Шин (ш), и так далее. Получается А-т-б-а-ш. Чтобы преобразовать слово, нужно заменить его буквы соответствующими буквами из другой половины алфавита. С помощью этого шифра слово Адонай, ADNY, превращается в ThQTM, в которое вставляются те же гласные; в результате выходит такотам. Из-за особенностей структуры ивритских корней при помощи цируфа нередко можно получить другие реально существующие в языке слова, тогда как в английском языке этот метод приводит лишь к мешанине согласных. В иврите же получается новое слово, которое вместе с его числовым значением можно связать с первоначальной идеей. Но чаще всего цируф используют для выведения имен ангелов и духов. К примеру, если вы хотите узнать имя ангела любви, возьмите слово ахева, «любовь», и преобразуйте его с помощью шифра Атбаш (или любой другой аналогичной системы). Получится слово цацешац. Добавив суффикс – эль, мы получаем имя ангела – Цацешацель. Можно инвоцировать, эвоцировать или вызывать этого духа, добиваясь исполнения своих желаний. Сказано, что у каждой травинки есть свой ангел, и этот метод помогает нам узнавать ангельские имена.

Применение цируфа в английском языке затруднено из-за гласных, но это легко исправить. Если мы последуем ивритскому методу и просто уберем гласные, а затем сложим алфавит пополам, то у нас получится таблица, эквивалентная шифру Атбаш:

Данная система, Bapcaq, не вполне удовлетворяет нашим потребностям, поскольку английский алфавит без гласных имеет нечетное количество букв. Это означает, что буква N будет оставаться неизменной. Слово love («любовь») без гласных превращается в LV, а после замены – в YH. Если мы вернем на место гласные, получится yohe. Если хотите, можете использовать все тот же суффикс – el, и у вас получится имя ангела любви на английском – Yohel.

В эстетическом отношении более совершенный метод – трехчастная таблица, в которой каждая буква заменяется находящейся под ней, а нижний ряд возвращает к верхнему.

С помощью этой системы, которую я называю Bakas, love превращается в слово силы tode и имя ангела Todel. С другой стороны, hate («ненависть») трансформируется в qace и имя ангела Qacel. Преимущество данной системы состоит в том, что, поскольку гласные остаются теми же самыми, есть шанс в некоторых случаях получить реальное английское слово, особенно если вы допускаете добавление <u> после <q>, хотя этого и не было в оригинале. Например, слово one («один») превращается в owe («страх, благоговение»), потому что мы посвящаем (owe) наше существование идее единства. Однако некоторые другие слова все же остаются непроизносимыми, поскольку в английском языке сложные слоговые структуры – так, sleep трансформируется в какой-то скрип тормозов: bteex!

Мудрый человек не станет воспринимать каббалистические игры слишком серьезно. Они, конечно, забавные, порой открывают нам на что-то глаза, дают имена духов, с которыми можно работать и экспериментировать, но все равно, в конечном счете, это не что иное, как игры с буквами. Скептики относятся к таким играм с презрением, называя их «суеверной нумерологией» и утверждая, что на каждое поразительное соответствие приходятся десятки бессмысленных и еще несколько просто глупых сочетаний. Темура, нотарикон и цируф становятся объектом критики еще чаще, чем гематрия. Им не хватает хоть какого-нибудь тормоза упорядоченности, который бы помешал им съехать в кювет абсурдности. Скептики во многом правы, и с ними согласен даже такой авторитет, как Алистер Кроули. Каббала является или, скорее, может являться собранием иррациональных, глупых словесных игр, не доказывающих абсолютно ничего. Можно с равным успехом искать высшую истину в кроссворде. Тем не менее, вслед за Кроули, множество умных и скептически настроенных людей продолжали и продолжают использовать каббалу с полной уверенностью, что она работает. Почему?

Представление о том, что гематрия, нотарикон или цируф открывают какой-то тайный код, скрытый в слове или в тексте, – это, конечно, предрассудок, относящийся в большей степени к грубому материализму, нежели к магическому мировоззрению. В мире причинно-следственных связей должна существовать и причина для связи между словами, для осмысленной анаграммы или подходящего числового значения. Но маг не живет в мире жестких причинно-следственных связей. По крайней мере, он допускает возможность нематериальных причин и непредсказуемых следствий. Вместо того чтобы пытаться извлечь код, который Бог поместил в Библию, маг (и любой уважающий себя каббалист) использует манипуляции с буквами и цифрами для решения трех задач: для проверки своего восприятия, для освобождения от избитых стандартов мышления, для достижения такого состояния сознания, в котором взаимосвязь всех идей становится очевидной.