По своему происхождению, по прописке в ракетной столице СССР Днепропетровске Тимошенко – типичное дитя советской империи. Той империи, где перемешались национальности, языки, культуры, а население, как официально объявил на очередном съезде партии товарищ Брежнев, представляло собой «новую общность людей – советский народ».

Украинкой она себя острее всего ощущает в России. Здесь моментально распознают ее «южнорусский» акцент. Здесь с высокомерным пренебрежением относятся к ее паспорту и чуть ли не все население поголовно обижено украинской независимостью, словно речь идет о предательстве.

Как ни старайся, россиянам практически невозможно объяснить, что Украина – не Россия. Что бывшая часть империи выбрала собственный путь, и, несмотря на зависимость от российского газа, несмотря на продажность киевских чиновников, готовых оптом и в розницу торговать независимостью, несмотря даже на то, что восток, юг, да и столица Украины все еще говорят по-русски, образованное в 1991 году государство уже никогда не вернется в объятия Москвы. Сам президент Кучма не сможет им этого объяснить, хотя свою книжку для доходчивости так и назовет: «Украина – не Россия».

Возвращение Украины в сферу влияния Москвы – стратегическая задача многих российских политиков. Тому, кто сумеет справиться с этой задачей, обеспечены народная любовь и долгая политическая карьера.

Все это вызывало бешенство у Тимошенко. У нее зрели планы и кардинальные решения. Украинский язык стоило выучить хотя бы назло высокомерным москвичам. Что-то вновь и вновь бродило и перемалывалось в ней. Какие-то обрывки коротко обдуманных и брошенных на ходу мыслей, в которых слова «справедливость» и «власть» почему-то не противоречили друг другу. В них даже чудилась некая гармония. И слово «Украина» начинало звучать гордо. Но все эти смутные мысли еще надо было сформулировать, выстроить, осознать. Время денег прошло. Настало время точных слов.

Но где их взять? Юлия Тимошенко еще не обрела своего голоса в политике. Яркая внешность хороша для телевизионных шоу, кино, эстрадных подмостков. Человек элиты, даже столь причудливой, как на просторах бывшего СССР, должен быть хотя бы относительно самостоятелен. Успех определяется мощью характера и влияния, подкрепленного стоящими за политиком группировками, кланами, фракциями в парламенте, министрами, сотрудниками Администрации президента. Успех – это связи и своя команда.

Характер у нее – дай бог. Что же касается влияния, то женские чары – это сильный, но все-таки ненадежный инструмент в борьбе за власть, а связи сводятся к тому, что она как приклеенная следует за Павлом Лазаренко. С его помощью, щедро делясь прибылью, она стала олигархом. При его поддержке пришла в Раду. Председатель правительства отбрасывал слишком густую тень.

Депутат Верховной рады Юлия Тимошенко все это прекрасно понимала и в 1997 год вступила с ясной стратегической целью – покончить с унизительной зависимостью от премьера. Стать, наконец, самостоятельной фигурой в украинской политике.

Весной Тимошенко совершила несколько крупных поступков, которые потом на все лады обсуждались в газетах.

В конце марта она написала открытое письмо президенту США Биллу Клинтону, которому накануне его встречи с Борисом Ельциным жаловалась на монополию «Газпрома» в странах СНГ и весьма настойчиво рекомендовала поднять этот вопрос в беседе с президентом России. Смысл письма, на первый взгляд, был не очень понятен. С Вяхиревым у Тимошенко сложились отличные отношения, «Газпром» – ее надежный партнер. К тому же Рему Ивановичу, как известно, плевать на всех, включая Клинтона. Быть может, сочиняя письмо, Юлия Владимировна желала слегка подыграть американцам, озабоченным имперскими амбициями России? И все же едва ли Билл Клинтон, беседуя с Борисом Ельциным, стал бы цитировать молодую украинскую предпринимательницу. Однако письмо, опубликованное во влиятельном журнале Time, принесло ей определенную известность в политических кругах США. В этом, очевидно, и заключался смысл акции. В любом случае, депутат Верховной рады, вмешиваясь в диалог американского и российского президентов, заявляла о масштабах своих политических амбиций.

В апреле последовали публикация в Washington Post и поездка в Америку, где Юлия Владимировна выступала в Школе международных отношений при Университете Джонса Хопкинса. Речь ее была неплохо продумана и выстроена – с той необходимой долей банальности, которые всегда приветствуются в Америке, когда дело касается Восточной Европы. Тимошенко говорила о коррупции у себя на родине, о бюрократии и о влиянии теневой экономики на бизнес. Себя гостья из далекой Украины позиционировала как политика, приверженного рыночным реформам, и депутата, который будет настаивать на принятии демократических законов. Очевидец свидетельствовал, что свое выступление Юлия Владимировна заканчивала «под аплодисменты растроганных американцев».

Все это было сильно, но пока не очень точно. Тимошенко еще только нащупывала контуры политического образа. Образа пока не было. Был размах. Ей пока не удалось завоевать Запад. Запад побаивался и ее размаха, и ее амбиций. Она же не нашла на «прагматичном» и «бездуховном» Западе теплоты и душевности своих кировоградских бабушек-избирательниц.

По-настоящему сильной политической фигурой Тимошенко станет у себя дома. Но случится это еще не скоро. В следующем тысячелетии.

А весной 1997 года над ней сгущались тучи. Пока Тимошенко блистала за океаном, в мрачном здании Администрации президента на Банковой улице в Киеве уже было принято решение об отставке Павла Лазаренко.

Началась война, в эпицентре которой стояла и сама «газовая принцесса», и любимый ее монстр – ЕЭСУ.

Первая война с Леонидом Кучмой была Тимошенко навязана. Это была чужая война. Президент сражался за победу на грядущих выборах, Лазаренко – за политическое выживание.

До отставки Лазаренко в июне 1997 года у Тимошенко не было особенных причин воевать с президентом. Они были земляками. Этот тип директора советского военного завода-гиганта Юлия Владимировна прекрасно знала – таким было ее начальство на заводе им. Ленина. Отлично понимая Кучму, леди Ю его привычно презирала, как и прочих украинских политиков. Но настоящей ненависти к Леониду Даниловичу, которая позже будет жечь ее душу и провоцировать на самые безрассудные поступки, еще не было. Они поднимались вместе, но по разным эскалаторам, и жизнь складывалась так, что Тимошенко редко задумывалась об этом своем земляке. Он не был героем ее романа. Меж тем задуматься стоило.