Ожиданіе печальной церемоніи, которое предстояло совершить, придало грустно озабоченный видъ и пассажирамъ и матросамъ. Не смотря на то, что все приготовленіе длалось скрытно, мы замчали таинственную бготню нкоторыхъ матросъ. Флагъ, которыя въ обыкновенное время корабль гордо несъ на верху мачты, вислъ на половин ея въ знакъ погребенія. Съ десяти часамъ капитанъ. вышелъ на палубу.

„Настала тяжелая минута, сказалъ онъ грубымъ голосомъ морякамъ. Позовите боцмана и скажите ему, что все готово. Одинъ Богъ знаетъ, какъ мн тяжело исполнять эту печальную обязанность. Но то, что нужно длать, должно быть сдлано“.

Моряки прибрали къ сторон свертки каната, занимавшіе часть палубы и открыли бортъ корабля; сквозь это отверстіе, какъ въ слуховое окно, можно было видть, какъ волны то поднимались, то опускались.

Корабельный колоколъ зазвонилъ и его похоронный звонъ, пронесшись надъ пустынной бездной, произвелъ потрясающее впечатлніе.

На корабл не было священника и потому капитанъ, по обычаю, существующему на всхъ корабляхъ Великобританіи, долженъ былъ совершить обрядъ погребенія. Онъ всталъ на свое мсто, съ непокрытой головой, съ развернутой книгой въ рукахъ; пассажиры и матросы стали вокругъ него. Капитанъ сдлалъ знакъ двумъ человкамъ изъ экипажа и они спустились во узкому трапу; черезъ нсколько минутъ они снова появились, неся на носилкахъ мертвеца, зашитаго въ парусину. По усиліямъ, съ какимъ ихъ мускулистыя руки поднимали тяжесть, можно было судить, что она была очень значительна. По морскому обычаю въ голов и въ ногахъ покойника положили въ саванъ по ядру.

Когда эта печальная ноша показалась въ люк и медленно вынеслась на палубу, невольная дрожа пробжала по жиламъ всхъ присутствовавшихъ. На груди покойника лежалъ развернутый англійскій флагъ.

Капитанъ началъ читать погребальную службу сильнымъ привычнымъ къ команд голосомъ, который смягчался по временамъ низкими дрожащими потами, выходившими изъ глубины сердца; эта борьба хладнокровія и самообладанія, которыя онъ считалъ должнымъ сохранить для своего достоинства мущины, съ боле нжными чувствами, которыя готовы были ежеминутно прорваться, придавала его лицу странное выраженіе суровости и доброты. Одинъ изъ матросъ исполнялъ должность дьячка и читалъ но той же книг отвты. Нельзя было отказать въ величественной поэзіи этой бесд объ умершемъ между двумя человками, которые каждый день подвергаются тысячамъ опасностей, которые не разъ видали, какъ около нихъ падали товарищи — въ вчный мракъ.

То, что они читали, не походило на молитвы. Англиканская церковь не молится за умершихъ; то были разсужденія, взятыя изъ библіи о кратковременности жизни и облеченныя ея поэтическимъ колоритомъ, какъ то: трава зеленая по утру и засохшая къ вечеру, тнь скользящая до вод, красота мущины и женщины измняется съ годами, какъ одежда источенная червями. Еврейскій текстъ, благодаря англійскому переводу, былъ понятенъ для всхъ.

Наконецъ наступала роковая минута. Посл нсколькихъ секундъ молчанія, въ продолженіи которыхъ капитанъ пристально смотрлъ въ безпредльность моря и неба, онъ въ послдній разъ опустилъ глаза на длинную укутанную парусиной вещь, въ которой можно было смутно угадать форму человческаго тла. Она лежала возл открытаго борта. Капитанъ подалъ знакъ и послышался тяжелый заглушенный шумъ тла падавшаго въ виду. Мы увидли какъ вода бшено закипла, затрепетала; потомъ пошли круги развертывавшіеся и стиравшіеся одинъ за другимъ, потомъ — ничего. Вода задвинулась надъ трупомъ какъ могильная плита.

— Я передаю тебя бездн! вскричалъ совершавшій обрядъ голосомъ заглушеннымъ волненіемъ.

Въ продолженіе этой церемоніи я по временамъ взглядывалъ на Эмиля, который, казалось, былъ очень взволнованъ. Лола плакала. Сцена была такъ величественно трогательна; они въ первый разъ видли похороны. Дти оба до сихъ поръ не знали что такое смерть. Разумется они очень хорошо знали что все кончается, они видли какъ умирали животныя, видли какъ исчезали изъ ихъ круга товарищи; но я полагаю что мысль ихъ не останавливалась до сихъ поръ на этихъ случаяхъ; а мы знаемъ только то о чемъ мы размышляли. Быть можетъ и я отчасти тому причиной. Чтобы воспитать Эмиля согласно принятымъ правиламъ, мн бы слдовало хорошенько запугать его; мн бы слдовало въ ужасающихъ поученіяхъ обставить жизнь его угрозами могилы, а смерть страшилищемъ вчныхъ мученій. Но я не счелъ себя вправ набросить такъ рано тнь на его жизнь. Онъ былъ такъ счастливъ избыткомъ молодой жизни, и я хотлъ лучше внушить ему любовь съ его обязанностямъ вмсто рабскаго страха наказаній. Мрачныя угрозы не пробуждаютъ совсть, он смущаютъ и запугиваютъ ее.

3-го мая 186…

Холодные втры, мрачное небо. Лола увряетъ что мы проплыли страны весны, лта, осени и теперь вплываемъ въ страну зимы. Пояса имютъ свои опредленныя времена года, и прозжая пояса путешественникъ переживаетъ вс времена года.

Волны становятся такими громадными и тяжелыми, что мы едва подвигаемся на перерзъ ихъ. Неблагопріятный втеръ сноситъ насъ къ востоку къ Фалкландскимъ островамъ.

8 мая 186….

Мы прорвались наконецъ въ опасный и трудный входъ Магелланова пролива.

Птицы, на половину блыя и черныя, величиной съ дикую утку, которыхъ моряки зовутъ голубями Капа, летаютъ стаями около корабля. Ихъ ловятъ стями натянутыми на корм корабля, въ которыхъ он запутываются крыльями, летая взадъ и впередъ. Еще одна птица возбуждаетъ восторгъ Эмиля своими огромными размрами и высотой полета — это альбатросъ.

10 мая 186….

Мысъ Горнъ вполн заслуживаетъ названіе мыса бурь. Можно подумать что океанъ всей своей массой давитъ на нашъ бдный корабль, который однако бодро выдерживаетъ натискъ и поднимается впередъ, ныряя изъ пропасти въ пропасть. Пусть воетъ море, слпая стихія нашла своего господина.

У меня прибыло нсколько больныхъ, которыхъ я лечу.

14 мая 186….

Наконецъ мы обогнули мысъ, но цной какихъ страшныхъ усилій. Три дня и три ночи, втеръ дулъ съ такой бшеной яростію, что наша гротъ-мачта гнулась какъ соломинка; на палубу допускались только люди необходимые для работы. Много часовъ въ продолженіи этой борьбы я молча удивлялся поведенію экипажа. Храбрость моряка не похожа на храбрость солдата, но она несравненно выше ея. Неустрашимый противъ стихій, матросъ, лицомъ къ лицу борется съ смертью, отъ которой его отдляетъ всего нсколько досокъ. Онъ борется не для того, чтобы губить, но чтобы спасать своихъ ближнихъ, свою собственную жизнь. И какой страшный врагъ море! Оно самая страшная сила природы. Корабль, ничтожная деревянная скорлупа въ которую бьютъ втеръ, градъ, молнія, горы воды, стоитъ противъ всхъ силъ природы.