И мама вышла в прихожую, чтобы встретить Кирилла - но её улыбка сползла с лица при виде Сэдрика в Кирилловой куртке.

– Кирочка, - сказала мама, - я что-то не помню этого мальчика среди твоих знакомых...

– Мы по скайпу общались, - соврал Кирилл. На душе у него было скверно - и ясно, что дальше будет только хуже.

– Вы так хорошо знакомы, что ты отдал ему свою одежду?

– Мама, я думал, что это моя одежда и я могу ею распоряжаться... Сэдрик, ну, что ты тут встал?

Но Сэдрик, как вампир, не получивший позволения войти, остановился у порога, скрестив руки на груди, и смотрел на мать Кирилла вприщур, с непроницаемым лицом. А она, похоже, оказалась совершенно не готова к ощущениям, которые вызывает у людей присутствие тёмного дара, подумал Кирилл. Она отвыкла. Поэтому не удержала себя в руках:

– Говорите по-русски при мне, ладно?

– Сэдрик по-русски не понимает, - сказал Кирилл, которому хотелось провалиться сквозь землю.

– Прости, Кирюша, он что, беженец какой-то?
– у мамы сделалось такое лицо, с каким смотрят на зверька, попавшего под колёса автомобиля: брезгливая жалость.

– А если он беженец?
– вырвалось у Кирилла, о чём он тут же пожалел.

– У меня не ночлежка, - тут же среагировала мама.
– В квартире теперь пахнет... будто крыса сдохла.

В её голосе появились нотки, каких Кирилл не слыхал никогда - и он понял: мама, если и не догадалась, то чувствует, что Сэдрик здесь не к добру. Такие, как Сэдрик, приходят, чтобы уничтожить сплошную благодать.

Мама тоже полагалась на свой дар. А её интуиция в присутствии Сэдрика чётко и недвусмысленно включала табло: "Внимание, опасность!" Это не запах, подумал Кирилл. Ничем он не пахнет, чистый, а вонючее тряпьё мы выкинули. И в квартире не пахнет. Это - так она воспринимает его тёмный талант. Трансформирует внутри сознания в понятные образы.

– Мы скоро уйдём, - сказал Кирилл и тут же пожалел и об этом.

– Лично ты на ночь глядя никуда не пойдёшь!
– заявила мама, и в её голосе лязгнул незнакомый металл. Сэдрик разрушал круг - и мамина доброта и терпимость трескались на глазах.
– Антон! Может, ты всё-таки соизволишь подойти? Отец ты или нет?!

Не хватало ещё впутывать отца, подумал Кирилл. С другой стороны, это могло бы что-то решить: отец казался человеком куда более здравомыслящим. С третьей - благость отца тоже под вопросом.

– Ну, в чём дело, Кирюха?
– спросил отец, выходя в коридор из кабинета. Он был напряжён и зол; Кирилл вдруг подумал, что теперь знает, как отец выглядел в лихие девяностые, удерживая на плаву среди сплошного криминала свой первый кооператив.

– Ты посмотри, кого твой сын в дом приволок!
– воскликнула мама патетически.

– У вас документы есть, молодой человек?
– спросил отец у Сэдрика одновременно брезгливо и грозно.

– Он по-русски не понимает, - тут же вставила мама.

Так разошлись, будто я террориста пригласил, подумал Кирилл с тоской. Сэдрик мрачно усмехнулся: "Началось..." - и Кирилл тронул его за плечо: "Всё в порядке".

– Я понял, - сказал он вслух, понимая, что прощания, которого хотелось бы, не выйдет.
– Простите, мама-папа, мы уходим. Пошли, Сэдрик.

– Никуда ты не пойдёшь!
– крикнула мама, и в её голосе появилась тень истерики. Отец втянул голову в плечи, опустил брови на глаза и сделал шаг вперёд - будто хотел остановить Кирилла силой. И Кирилл вдруг понял, что бы было с ним, с его приёмными родителями и со всеми прочими людьми из его окружения, если бы их не убаюкивал и не нежил ореол благости.

Мама кричит на меня, подумал он, а отец готов меня ударить. Потрясающе.

– Только не злись на них, государь, - тихо сказал Сэдрик.
– Это из-за меня. Они не плохие.

– Я их избаловал, - кивнул Кирилл.
– И теперь они в ярости, потому что я пытаюсь отнять их сладкое.

– Говори по-русски при матери!
– рявкнул отец.

– Говорю по-русски, - сказал Кирилл, глядя на него.
– Я вас с мамой очень люблю. Я вам очень благодарен. Но мне пора уйти. Правда, пора.

– Куда?!
– выкрикнула мама.

– Домой, - печально признался Кирилл.
– У меня есть дело, долг... Мне надо...

– Ну, вот что, - перебил отец.
– Прекращай цирк и отправляйся мыть руки - и ужинать. И скажи твоему приятелю - пусть убирается, пока я полицию не вызвал.

Кирилл вздохнул.

– Так. Папа, можно поговорить с тобой серьёзно? По-мужски, а не как в детском саду?

Отец криво усмехнулся и сказал после слишком долгой паузы:

– По-мужски? Ну, хорошо. Слушаю тебя.