Молодые «барашки», не успев родиться, тут же разбивались на мелкие клочки. Иван подумал, что скоро им предстоит обратная дорога. Ведь только придурок мог запустить «канатку» в такой ураган.

Он невольно поежился и посмотрел на застывшую над морем Варвару.

— Варь, тебе не холодно? Иди-ка сюда, — позвал он.

Она послушно подошла, и он стал застегивать ей куртку, ворчливо приговаривая что-то о страшной каре тети Клавы, если она, не дай бог, простудится. Он прикрывался этим натянуто-шутливым ворчанием от того удовольствия, которое доставляло ему прикосновение к ее грубому свитеру, который он пытался прикрыть курткой. При этом ему пришлось нелегко — куртка была маленькая и узкая, а свитер — широкий и толстый. Варя никак ему не помогала, а только улыбалась, наблюдая, как Иван пыхтит, стараясь застегнуть тугие пуговицы.

Успокоился он, лишь застегнув последнюю. Прижал ею высокий, колючий ворот свитера, чуть не задушив при этом Варвару — она сдавленно захрипела от удушья и смеха. И оттолкнула его, хохоча и расстегиваясь.

— Спасибо, спасибо тебе, Вань, — ты настоящий человек, не дашь пропасть товарищу! Все для спасения друга, да?..

Расстегнув все пуговицы, она подошла к Мишке. Сладко улыбаясь, она бесцеремонно вынула у него изо рта сигарету, два раза глубоко затянулась и снова вернула.

— Тебе безумно повезло с другом, Миш. Ты это знаешь?

— Знаю, — отозвался Мишка.

Он думал о чем-то своем и продолжал смотреть на море, но желваки у него при этом заходили так, что Иван испугался.

Он отвернулся от ее взгляда и предпочел не понять намека, но, когда чиркал зажигалкой, руки были странно непослушными. Так что пришлось тоже подойти к Мишке и прикурить.

— Про эту беседку тоже есть какая-нибудь легенда? Кто-то из нее бросился в море или кого-то сбросили — от любви, естественно? — поинтересовался Мишка.

— Не знаю, — Иван пожал плечами, благодарный ему за перемену опасной темы, — про нее, кажется, ничего нет.

— Странно... — удивился Мишка. — Отсюда так и хочется выброситься самому или выбросить кого-нибудь...

— О да, мне тоже всегда так казалось... Удачное здесь для этого место, — подтвердила Варвара.

Она снова забралась на парапет.

— Если мне когда-нибудь захочется покончить с собой, я знаю, как это сделаю, — сказала она тоном довольного собой ребенка, нашедшего, наконец, решение сложной задачки.

Говоря это, она подняла ногу, с трудом дотянулась коленкой до высоких перил. Заскрипел, нагнувшись, кипарис, за пушистую ветку которого она держалась, и не успело сердце Ивана испуганно дернуться, как она уже стояла обеими ногами на полуразвалившихся перилах в позе Икара, готового к полету, — расстояние между колоннами, за которые она теперь держалась, как раз равнялось ширине ее раскинутых рук.

— И вот тогда будет легенда! — продолжала говорить Варвара.

Вернее, не говорить, а кричать — ветер быстро уносил ее слова и прятал их в одному ему известные тайники. Сколько таких вот, почти силой вырванных и украденных обрывков разговоров собрано им за всю историю человечества и в какие фантастические фразы и истории складываются там они, никогда не достигшие чьего-либо слуха?

Она продолжала что-то говорить, а ветер, мощными порывами, от которых качалась ее тоненькая фигурка, продолжал уносить ее голос. Последнюю фразу они все же услышали, так как подкрались уже совсем близко к будущей самоубийце.

— И люди назовут ее «Беседка прекрасной Варвары»!

В тот же момент «прекрасная Варвара» пронзительно закричала, так как Мишка резко схватил ее за ноги, а Иван за талию. Конечно же, она потеряла равновесие, но с их помощью не в сторону моря.

В немыслимо неуклюжих позах все трое повалились на жесткий земляной пол. С минуту они лежали молча, приходя в себя.

Потом, когда уже поднимались, чертыхаясь, охая и постанывая, растирая ушибленные места и отряхивая одежду, Мишка больно, по-хозяйски схватил ее за подбородок и, сверкая глазами, процедил сквозь зубы:

— Нет, дорогая, все будет не так — я сброшу тебя отсюда сам, и люди назовут ее «Беседка Варвары и Михаила»!

— Прекрасной Варвары — спокойно поправила она.

Под ее взглядом он опустил глаза. Напряженные пальцы разжались. Она небрежным жестом отстранила от лица его руку. Ивану снова на мгновение стало его жаль.

Он сказал:

— Ну, тогда мне придется скинуть вслед за ней и тебя, Мишаня. После чего я, конечно же, не смогу спокойно жить и последую за вами. И вот тогда люди будут называть ее «Беседка Ивана, Михаила и прекрасной Варвары»!

Последние слова они вместе проорали хриплым торжественным хором.

И хоть ему и сейчас еще становится дурно при воспоминании об этой прогулке, благодаря ей они вернулись на время в состояние того сладкого, полунаркотического веселья, в котором прошла большая часть из последних пятнадцати дней и которое они неосознанно старались сохранить, не желая понимать того, что когда-то, и очень скоро, этому должен прийти конец.

— Да здравствуют идиоты! — воскликнул Иван, когда вышел на дорогу и заметил вдалеке маленькую, отважную «божью коровку» фуникулера, медленно скользящую вверх, прямо к чернеющим над горой облакам.