Сложность задачи заключалась в том, что сплошной фронт на подступах к Днепру отсутствовал. Несмотря на существование захваченных советскими частями на Днепре плацдармов, на шоссе Могилев – Орша все еще хозяйничали немцы. Через это шоссе нужно было провести 130 тяжело нагруженных машин двух понтонных парков. Получив приказ выдвинуться к переправам, майор А. И. Канарчик, не имея прикрытия, кроме оружия понтонеров, пересек шоссе и в 12.30 26 июня вышел к Днепру в районе Плещицы (по наградному листу – у деревни Добрейка на западном берегу реки) и к 21.30 навел мост длиной 81 м, грузоподъемностью 16 тонн, достаточный для переправы артиллерии. По окончании наводки моста грузоподъемностью 16 тонн батальон приступил к наводке моста длиной 112 м, грузоподъемностью 30 тонн (под бронетехнику), который был готов к 11.00 27 июня. За безукоризненное выполнение сложной и опасной задачи майору Канарчику было присвоено звание Героя Советского Союза.

Известие о формировании советского плацдарма на Днепре произвело убийственное впечатление на командование немецкой 4-й армии. Уже утром 26 июня состоялся краткий обмен мнениями между начальниками штаба армии и группы армий с принятием радикальных решений. В ЖБД 4-й армии он отразился в записи за 9.15 утра:

«Начальник штаба получил подтверждение поступившего рано утром донесения XXXXIX тк о том, что противник между Могилевом и Шкловом пересек Днепр и расширяет плацдарм на западном берегу. В 9.20 он докладывает об этом генералу Кребсу и просит разрешить отвести на линию «Медведь» находящиеся западнее [319] нее подразделения. Генерал Кребс заявляет, что командование ГА согласно с отводом всех имеющихся подразделений 18-й пгрд, 31-й, 12-й, 337-й, 110-й, 260-й пд и 25-й пгрд еще при свете дня за Днепр».

Спешность отвода подчеркивает тот факт, что его было разрешено производить днем, под угрозой атаки советской авиацией. В итоге время начала отхода было назначено на 20.00 26 июня.

С форсированием войсками 2-го Белорусского фронта Днепра пришел час «крепости» Могилев. Механизм перехода «крепостей» на осадное положение был запущен, и примерно в полночь 26 июня поступил приказ о том, что 12-я пехотная дивизия без одного полка назначается для заполнения «крепости». При этом еще 26 июня советская артиллерия уже вела огонь по городу. Обстрел сразу же показал слабость «крепости» в отсутствие соответствующего ее оборудования. Один из советских снарядов попал в склад боеприпасов в отсек со взрывчатыми веществами, который сразу же взлетел на воздух.

Разрушенный внутренним взрывом танк Т-34 в 3 км западнее Могилева. Вероятно, машина принадлежала одной из участвовавших в освобождении города частей

Однако с самого начала предначертания фюрера о «крепости» в отношении Могилева оказались проигнорированы. Причем произошло это ввиду скептического отношения армейского руководства к самой идее самоубийственной борьбы в окружении. Командующий 4-й армией фон Типпельскирх в 6.45 утра 27 июня деликатно запросил штаб группы армий о текущей обстановке и последних указаниях: «Настоятельно необходимо решение, является ли Могилев крепостью и Бамлер или Эрдманнсдорф». То есть командующий армией переспрашивал в надежде, что Буш одумается и отменит решение о «крепости». Более того, было сознательно пропущено слово «комендант», чтобы лишний раз не напоминать о фюрере и приказе № 11. Генерал Бамлер был командиром отошедшей в Могилев 12-й пехотной дивизии. Назначенный весной комендант «крепости» фон Эрдмансдорф свидетельствовал, что фон Типпельскирх в личной беседе с ним подчеркнул, что борьба должна происходить не за изолированный Могилев, а за рубеж у Днепра в целом. Соответственно запуск процесса заполнения «крепости» откладывался. Ответственность за это фон Типпельскирх брал на себя. Причины такого поведения достаточно очевидны: оставляемая в качестве гарнизона «крепости» дивизия была нужна отходящей армии для сохранения целостности ее фронта.

Типпельскирх надеялся, что ответ придет до полудня 27 июня. До получения ответа приказ о занятии «крепости» надлежало выполнять. Тем временем штаб 4-й армии перемещался дальше на запад. По свидетельству Бамлера, фон Типпельскирх попрощался с ним, будучи «глубоко взволнованным». Командующий явно считал, что гарнизон города остается на верную гибель.

Разрушенное внутренним взрывом в районе деревни Сухари штурмовое орудие. Впереди, в левом верхнем углу снимка – еще один выведенный из строя или брошенный StuG (ЦАМО)

Переместившись со штабом на новый командный пункт в Белыничи, фон Типпельскирх в 10.40 уже настойчивее запрашивает командование о целесообразности обороны «крепости». В его запросе четко читается его отношение к происходящему: «Армия просит указаний по поводу того, должна ли она прорываться на запад и позволить окружить значительную часть своих сил».

Ответ на ходатайство Типпельскирха действительно пришел около полудня 27 июня, но, вопреки ожиданиям командующего 4-й армией, он был отрицательным. Более того, настойчивость в двусмысленных просьбах и запросах заставила Буша послать в 4-ю армию офицера его штаба. В 11.45 на самолете с приказом командования группы армий прибыл Ic (начальник отдела разведки и контрразведки ГА «Центр») подполковник Воргицки. Переданные им указания Буша были прямыми и недвусмысленными. 4-я армия должна 27 июня удерживать позиции по Днепру, включая «крепости». Причем «крепости» следует удерживать любой ценой, это «строгое указание фюрера». Если позиции по Днепру придется оставить, задача 4-й армии будет заключаться в том, чтобы, «продолжая удерживать крепости, в полном порядке отходить на запад с учетом темпов движения пехоты и занять оборону на Друти».

В результате из штаба армии в 12.10 отправилась радиограмма в адрес коменданта Могилева о том, что город остается «крепостью». В 13.55 она была дополнена повторной радиограммой о том, что в соответствии с приказом фюрера Могилев остается «крепостью» и должен защищаться до последнего.

Также после некоторых колебаний был решен кадровый вопрос. В 15.15 27 июня из штаба ГА «Центр» радиограммой сообщалось:

«Могилев остается крепостью, комендантом назначается Бамлер, которого следует привести к присяге в соответствии с приказом фюрера № 11».

Штаб армии оттранслировал этот приказ в 17.00 коменданту фон Эрдмансдорфу. Кроме того, в приказе подчеркивалось, что в связи с назначением комендантом Могилева Бамлер «в соответствии с приказом фюрера № 11 берет на себя соответствующие обязательства». Такое решение было логичным ввиду того, что Бамлер был старше по званию. Колебания возникли в связи с толкованием приказа фюрера, в котором оговаривалось, что при назначении на должность комендантов крепостей чин не играет никакой роли. Старшие офицеры, если нужно, могли подчиняться младшим. Впрочем, осуществить процедуру клятвы фюреру с подписанием трех ее экземпляров на тот момент было уже затруднительно ввиду полного окружения «крепости».