— На улице никого не было, никто ничего не заметил.

— Да, Нью-Йорк, — протянул он. — И этот клоун за стойкой, как его, Джейкоб? Ему вообще все до лампочки. Он что, бывает под кайфом?

— Питает пристрастие к сиропу от кашля, — отозвался я.

— О черт, — усмехнулся Марк. — Да кто же не питает?

До начала собрания времени осталось немного, и мы решили перекусить на скорую руку. Марк предложил зайти в закусочную на Бродвее.

— Поедем на байке, — предложил он.

Заведение находилось кварталах в восьми или десяти, и мы рванули туда на полной скорости. Вошли, уселись и заказали сандвичи с копченой говядиной. Я извинился и отошел, сказал, надо позвонить.

Джим все еще торчал в своей лавке.

— Обещал позвонить, как только избавлюсь от спиртного, — сообщил ему я. — А потом вдруг вылетело из головы.

Я вкратце рассказал ему об операции. Джим спросил, как я теперь себя чувствую.

— Гораздо лучше, — ответил я.

Он предупредил, что может опоздать на собрание, но придет непременно, хочет со мной повидаться. Я вернулся к столу и признался Марку, что никогда прежде не ездил на мотоцикле.

— Шутишь? — удивился он. — Никогда?

— Не помню, чтобы хоть раз. Если бы довелось, я бы запомнил. Даже в состоянии почти полной пьяной отключки, когда смотришь на мир, словно сквозь туман.

— Тебе надо купить байк, друг. Нет, я серьезно.

Мясо оказалось вкусное, картофель фри приготовлен на совесть. И вообще мне понравилось это заведение, и я недоумевал, почему раньше не заглядывал сюда. Не так уж и далеко от моей гостиницы, и проходил я мимо него, наверное, дюжину раз за последние несколько лет.

За едой Марк успел поведать мне несколько историй из своей жизни. По большей части все они были связны с героином и лихорадочными перемещениями из одного уголка страны в другой. Довольно много времени ему довелось провести в Окленде и Сан-Франциско, и порой он скучал по этим городам.

— Слышу зов Калифорнии, — вздохнул он. — Но и зов иглы тоже слышу. И это один и тот же голос, понимаешь? Так что решил, лучше пока остаться здесь.

Пару раз в год мне снились сны, в которых я умел летать. Плыл над крышами домов, без всяких усилий приземлялся на них и разворачивался в воздухе, испытывая при этом неописуемый восторг.

Перекусив, мы вышли на улицу, и мне пришлось второй раз прокатиться на заднем сиденье «Харли» Марка, от закусочной до собора Святого Павла, и в этой гонке присутствовало некое ощущение нереальности, заставившее вспомнить о снах. Я вошел в зону нереальности еще раньше, когда отворил дверь гостиничного номера, и в этом новом мире матрасы выплывали из окон и падали на асфальт, мотоциклы мчались, пронзая вечерние сумерки.

Когда мы вошли в зал для собраний в церкви Святого Павла, мир снова гармонизировался.

Джима не было. Я взял чашку кофе, уселся, а очередной выступающий из Бэй-Ридж рассказывал историю, которая приключилась с ним в возрасте четырех лет, когда он, проснувшись поутру, вбежал в гостиную, где накануне была вечеринка, и стал допивать все подряд, что осталось в бокалах и рюмках.

— И в тот момент я сразу понял, — добавил он, — чему будет посвящена моя жизнь.

Во время обсуждения я поднял руку и сказал, что сегодня у меня выдался очень трудный день, когда был брошен вызов моей трезвости. Но я устоял перед искушением. Особенно меня радовало, что я без всякого стеснения попросил о помощи, что совсем для меня не характерно. Я получил столь необходимую мне помощь, обрел в этом процессе нового друга и новый незабываемый опыт сродни настоящему приключению.

— Совсем небольшое приключение, — сказал я, — но незабываемое. И еще: если сегодня уж как-то умудрюсь лечь в постель трезвым, то проснусь утром, и это будет годовщина.

Я заслужил аплодисменты. Во время перерыва люди подходили и поздравляли меня, в том числе и Джим, который все же успел к концу собрания. Мы с ним и другими ребятами отправились в «Пламя», но сели не за один большой стол, а разбились на группы по двое-трое за маленькими столиками. Джим заказал себе полноценную трапезу — он пришел на собрание прямо с работы, — я же ограничился чашкой кофе.

— Ты не особо вдавался в детали, — заметил он.

— Они носили несколько драматичный характер, так что не хотелось вдаваться. Но из этого получилась бы неплохая история. Дело закончилось тем, что пришлось выбросить матрас из окна.

— То-то, должно быть, вы веселились.

— Нет, сам я не выбрасывал. Спустился вниз, убедиться, что он никому не свалится на голову. Решил, что в списке Восьмой ступени имен у меня будет и без того предостаточно.

— Верное соображение.

— Вообще-то, — заметил я, — сообразил все Марк. Взял дело в свои руки и проявил незаурядные организаторские способности. Хоть я и помогал ему потом заменить матрас.