— До свидания, Роберт, — изо всех сил пытаюсь улыбнуться.

Чувствую, как воздух обретает плотность и свойства бензина. Он давит на меня. Еще немножко, лишь чиркни спичкой — и школьный холл взорвется, — приходите еще…

Краем глаза я замечаю, как Стас поднимается со скамьи.

— Я позвоню, Вероника Васильевна, — Роберт принимает мою игру.

— Сделайте одолжение…

Стас направляется к нам.

Роберт прощается и идет навстречу Стасу.

Мое сердце замирает. Я впервые вижу их вместе, и это доводит меня чуть ли не до шока.

Такие разные. Выдержанное черное пальто — и распахнутая кожаная куртка. Аккуратно подстриженные темные волосы с благородной проседью — и короткий ежик светлых волос. Доброе и понимающее выражение лица Роберта — и словно высеченное из камня бесстрастное лицо Стаса. Но все равно самое главное — не в этом, не в этом…

Как в замедленной съемке наблюдаю, как они проходят мимо друг друга.

Стас бросает на Роберта короткий настороженный взгляд. Роберт же, кажется, даже не посмотрел на Стаса, полностью погруженный в свои мысли.

Они расходятся в разные стороны. Роберт — к входной двери, Стас идет ко мне и Нине Петровне, все еще стоящей рядом.

Только сейчас я замечаю, что задержала дыхание. И выдыхаю как можно бесшумнее.

Роберт уже в дверях…

— Вероника? Твое завтрашнее занятие с Марком — в силе?

На громкий голос Роберта оборачивается Стас. Горло перехватывает — не могу говорить, только молча киваю, как китайский болванчик. Роберт открывает дверь и выходит из школы.

А Стас после небольшой заминки с вопросом Роберта продолжает идти ко мне, и в глаза ему лучше не глядеть.

— Значит, вот какой у Марка папочка заботливый, что к молоденьким учительницам подкатывает без зазрения совести, — злой язык Нины Петровны не знает удержу. И все это слышит подходящий к нам Стас. Нина Петровна полна праведным гневом и не собирается говорить тихо:

— Нет, мало того, что он — мормон…

— Через пять минут жду тебя в машине. Не опаздывай, дорогая. Пожалеешь, — голос подошедшего Стаса негромок, но четок, и в нем прозвучала такая интонация, что Нина Петровна аж поперхнулась и натужно закашлялась.

Я не стала смотреть в глаза Стаса. Мне тоже хватило его негромкого, но безжизненного голоса.

Стас разворачивается и быстро уходит. На его по-армейски прямую осанку и широкие плечи мы смотрим с Ниной Петровной вдвоем.

И надо видеть вконец выпученные и ошалевшие глаза Нины Петровны.

А я впервые в жизни позволяю себе то, что никогда не позволяла раньше и вряд ли бы разрешила себе когда-нибудь, хотя часто хотелось сильно-сильно…

— Мать вашу, Нина Петровна! Может, стоило поорать на всю школу, как вы любите делать? У вас отлично получается…

— Да я…да что я… — Нина Петровна удивлена настолько, что не находит слов.

Но мне теперь все равно. Я бегу вверх по лестнице в свой кабинет. Уже четыре минуты с копейками секунд. Могу не уложиться в назначенное время.

Если через пять минут не подойду к его машине, он…он уедет? Мы больше не увидимся?

Теперь хана мне. И нашим со Стасом отношениям, скорее всего, тоже.

Задерживаю дыхание, медленно выдыхаю. Оставляю немного неаккуратно разложенные тетрадки на столе, бросаю в сумку несколько методичек и быстро одеваюсь. Ждать больше пяти минут Стас вряд ли будет.

Отлично, Вероника. Разговор ваш состоится. Только что ты Стасу скажешь?

Во-первых, бесполезно оправдываться.

Во-вторых, никакого компромата не было. Ну, пришел ко мне Роберт. Я учу его сына, между прочим, так что разговоры мормона со мной — это не что-то из ряда вон выходящее.

И в самых главных: я Стасу — никто. И звать меня — вы сами знаете, как. Подружка по шахматам. И это он мне решил сказать «пожалеешь»?

Теперь уже я наполняюсь праведным гневом. Заразный, кажется.

С какой радости Стас решил сунуться в мою личную жизнь? Неужели ревнует? Не верю.

Ревность отпадает. Хотя, может, немножко ее и имеется. Все-таки наши отношения перешли в горизонтальное положение, я игрушка новая, не потрепанная еще. Такую отдавать жалко.

Ему, в конечном итоге, плевать на мое счастливое будущее. Думает только о себе и своем удобстве…

Закрываю кабинет, спускаюсь вниз. Нины Петровны нигде не наблюдается: сидит, наверно, как сыч, в своем шикарном, отремонтированном родителями кабинете. И переваривает огромное количество новой информации о Веронике.