Вторая половина апреля 1945 г. стала эндшпилем войны в Европе, и события здесь развивались день ото дня все быстрее и быстрее. 14-го числа Аллен Даллес встретился с генералом Донованом в отеле «Риц» в Париже, чтобы дать отчет в своих действиях в связи с предложениями о мире, поступающими от нацистских иерархов. Донован хотел поскорее вернуться в Вашингтон: после смерти Рузвельта ему было необходимо заручиться поддержкой нового президента и укрепить позиции УСС. После обмена желчными телеграммами [309] между Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем по поводу операции «Восход» Объединенный комитет начальников штабов был крайне зол и на УСС, и на Даллеса. Уильям Кейси (впоследствии возглавлявший ЦРУ в 1981–87 гг.) присутствовал на этой встрече в отеле «Риц» и позже отмечал: «Даллес беспокойно вертелся в кресле – то в гневе, то в смущении… Проще говоря, для него эта ситуация была кромешным адом». [310] Даллес был категорически не согласен с тем, что до сих пор его общение с генералом Вольфом не принесло конкретных результатов и что еще можно было правдоподобно от всего откреститься в связи с обеспокоенностью СССР. Тем не менее, Донован распорядился временно приостановить переговоры в рамках операции «Восход», позволив, однако, продолжать диалог с Кальтенбруннером, поскольку о нем Белый дом ничего не знал. Как с сожалением говорил об этой ситуации сам Даллес, «войну легко начать, но трудно закончить». [311] Информацию о переговорах с Кальтенбруннером Донован и Даллес решили держать при себе, поскольку мероприятия по защите информации стали отличаться непозволительной небрежностью. Слишком многие заинтересованные лица были в курсе различных планов заключения сепаратного мира, приходящих от высокопоставленных нацистов через Швейцарию или Швецию. Среди таких заинтересованных лиц был и советский разведчик Ким Филби, который впоследствии вспоминал: «…Атмосфера была насыщена взаимной подозрительностью союзников, опасавшихся, что кто-нибудь из партнеров может заключить сепаратный мир с немцами». [312]

20 апреля 1945 г. окружение Гитлера отмечало его пятьдесят шестой день рождения, [314] но праздник вряд ли был веселым. Гиммлер и Геринг были в Берлине и появились в «фюрербункере», чтобы отметить событие, но затем быстро покинули столицу и больше сюда не возвращались. Геринг отправился в Берхтесгаден в Баварии, чтобы проследить за прибытием из Каринхалла 8 железнодорожных составов с его коллекцией произведений искусства, хотя подходящих мест, чтобы спрятать ее, оставалось немного.

Западные союзники теперь стремительно продвигались по немецким землям на восток, к рекам Эльбе и Мульде, навстречу Красной Армии. 21-я группа армий фельдмаршала Монтгомери повернула на северо-восток и наступала на Ольденбург, Бремен и Гамбург. На ее правом фланге 9-я армия США Уильяма Симпсона и 1-я армия Кортни Ходжеса вышли к Эльбе в районе Магдебурга и к реке Мульде за Лейпцигом. 3-я армия генерала Паттона направилась на юго-восток, к чешской границе. Деревни и населенные пункты, где противник пытался обороняться, но быстро сдавался, оставались невредимыми, в противном случае буквально стирались с лица земли, становясь «памятниками 3-й армии» [315] – выразительными свидетельствами того, что здесь прошли солдаты Паттона. Для ускорения продвижения войск командование Союзников часто посылало вперед мэров городов – и захваченных, и разрушенных – вместе с передовыми разведотрядами армии США, чтобы те убеждали коллег-бургомистров, упорствующих в сопротивлении или выжидающих, что в интересах жителей города следует вывесить в каждом доме белый флаг или лист бумаги. К югу от направления ударов основных частей Паттона 7-я армия Александра Патча только что вышла к Нюрнбергу. Еще южнее 1-я французская армия Жана де Латра достигла пригородов Штутгарта и устремилась к Дунаю и Австрии. Вскоре Оберзальцберг, убежище нацистской элиты в баварских Альпах, был отрезан от северных территорий Германии и от Берлина в частности.

Для Бормана ситуация стала критической: Красная Армия, наступая севернее и южнее Берлина, брала город в огромные клещи. При этом фюрер отказывался покидать столицу, и тщательно выстраиваемый Борманом план проведения операции «Огненная Земля» оказался под угрозой срыва. Самолеты «Эскадрильи фюрера», личного воздушно-транспортного подразделения Гитлера, [316] ожидали его в берлинских аэропортах «Гатов» и «Темпельхоф» для эвакуации в Баварию, Испанию или в другое место. Однако весьма скоро они должны были оказаться в пределах досягаемости советской артиллерии. Самолеты авиационной части Kampfgeschwader 200, авиационного крыла специального назначения люфтваффе, которое дислоцировалось на базе в Травемюнде [317] на побережье Балтийского моря, – были готовы унести фюрера еще дальше. По ночам на Хафельских озерах к западу от Берлина дежурили гидросамолеты, готовые немедленно вывезти нацистских лидеров из Берлина. Так называемая «Ось «Восток-Запад» – бульвар в центре города, ведущий от Бранденбургских ворот к Колонне Победы, – был расчищен и превращен в импровизированную взлетно-посадочную полосу.

20 апреля Борман отдал приказ о начале операции «Гарем», в ходе которой персонал правительственных учреждений и их архивы, включая личный архив Гитлера, были перевезены в Баварию. Той ночью в аэропорт «Гатов» прибыли 10 грузовых самолетов, которые, взяв на борт архив фюрера, вылетели в Мюнхен. Девять из них долетели до Мюнхена благополучно, десятый же, пролетая над Хейденским лесом на предельно низкой высоте, задел верхушки деревьев, упал и разбился. Многие документы фюрера погибли среди горящих обломков. [318] В тот момент планировалось, что сам Гитлер вместе со своими приближенными вылетит на юг двумя днями позже, 22 апреля.

Тем временем Аллен Даллес продолжал операцию «Восход», возобновив переговоры с обергруппенфюрером СС Вольфом вопреки недавнему приказу Донована свернуть их. 23 апреля Карл Вольф намекнул Даллесу, [319] что теперь, после консультаций в Берлине с Гитлером и Борманом 18–19 апреля, он обладает достаточными полномочиями, чтобы отдать приказ о капитуляции немецким войскам в Италии. 24 апреля на юг, в Австрию, вылетели Кальтенбруннер и оберштурмбаннфюрер СС Ганс Гельмут фон Хуммель, чтобы сменить Хёттля на переговорах в рамках операции «Кроссворд». [320] Хуммель был адъютантом Бормана и отвечал за ведение записей обо всех некогда похищенных и теперь принадлежащих фюреру произведениях искусства и местах их тайного хранения. Самое важное из этих хранилищ находилось в Альтаусзее, неподалеку от дома Кальтенбруннера, в старой соляной шахте – здесь содержалась большая часть коллекции Гитлера, и этот клад должен был стать основным козырем в любой сделке с Даллесом.

События развивались настолько быстро, что две прежде независимые серии встреч в рамках операций «Восход» (переговоры с Вольфом) и «Кроссворд» (переговоры с Кальтенбруннером) теперь неразрывно сплелись. 26 апреля Хёттль доложил Кальтенбруннеру о результатах очередного визита в Швейцарию, где он договорился с офицером УСС Эджвортом Лесли об организации личной встречи Даллеса и Кальтенбруннера [321] в австрийском городке Фельдкирх рядом с швейцарской границей. Даллес понимал, что Хёттль – всего лишь марионетка, [322] и что большая часть получаемой от него информации о «Цитадели нации» крайне сомнительна. Даллес также знал, что Австрия не сможет капитулировать так, как это сделала Италия в сентябре 1943 г., когда несмотря на созыв временного правительства эта страна фактически осталась частью Третьего рейха. Чем бы ни закончились эти переговоры, для Австрии время неумолимо истекало, поскольку после взятия Вены танки 3-го Украинского фронта Красной Армии стремительно продвигались на запад. У Кальтенбруннера должны были быть скрытые мотивы в этих переговорах – и они становились понятными на фоне предложений Мартина Бормана.

(Далее в этой части книги курсивом выделены фрагменты текста, содержащие выводы, сделанные авторами книги на основе собственных исследований и дедуктивных умозаключений; более подробно об этом см. в главе 16).

Используя любимый прием Бормана – метод кнута и пряника, – Кальтенбруннер и Хуммель дали понять Даллесу, что Борман намерен предложить Союзникам «пряник» в виде информации о местонахождении всех произведений искусства, награбленных нацистами. Они будут переданы Союзникам в полной сохранности вместе с остатками национального достояния Германии [323] , включая золотой запас страны, ее валютные резервы, облигации и промышленные патенты, – разумеется, кроме той немалой части этих богатств, которую Борман уже успел спрятать за границей. Дополнительным и особенно привлекательным пряником было взятое Борманом обязательство предоставить Союзникам самые передовые военные технологии [324] вместе с информацией о местонахождении их создателей – Вернера фон Брауна с командой разработчиков «Фау-2» и ученых «Уранового клуба». Более того, одновременно можно было бы подписать соглашение о прекращении огня в Италии. Но какая цена была объявлена за все эти сокровища? Союзники закрывают глаза на побег Адольфа Гитлера, Евы Браун, Мартина Бормана, Генриха Мюллера, Германа Фегелейна и Эрнста Кальтенбруннера. Прочие нацистские иерархи остаются предоставленными своей судьбе.