Шрифт:
«Кнут» был простым. Германия заявляла о том, что способна бомбардировать Восточное побережье США оружием массового поражения; [325] чтобы эта дезинформация достигла американских разведслужб, были приложены значительные усилия – и не без успеха (см. главу 16). Это оружие было оснащено боеголовками, начиненными зарином и табуном – на тот момент самыми токсичными нервно-паралитическими отравляющими веществами, когда-либо созданными человечеством. Вдобавок, множество произведений искусства, спрятанных в хранилищах в стволах глубоких шахт, будут уничтожены взрывчаткой и навечно погребены под землей. Значительная часть величайших шедевров, созданных на протяжении столетий развития Западной цивилизации, оказалась теперь в заложниках, и угроза ее уничтожения в рамках исполнения приказа Гитлера от 19 марта 1945 г., известного как «Декрет Нерона» [326] была вполне реальной. Это распоряжение, официально называвшееся «Декретом о мероприятиях по разрушению [инфраструктуры] на территории рейха», предписывало полную ликвидацию всей промышленной инфраструктуры и производственных мощностей; планировалось также уничтожить все культурное наследие рейха и всех ключевых сотрудников предприятий и учреждений, которые могли бы быть полезными державам Союзников, хотя в официальный текст декрета эти планы не были включены.
325
оружием массового поражения: Cornwell, Hitler’s Scientists. Хотя Союзники располагали значительными запасами химического оружия – хлорина, фосгена и иприта, – в производстве боевых биологических средств на основе органофосфатов они плелись далеко позади немцев. В 1936 году доктор Герхард Шрадер из компании IG Farben синтезировал высокотоксичное вещество, названное «табун», которое парализовало нервную систему человека и вызывало смерть от удушья в течение 20 минут. В сентябре 1939 года в Германии началось производство зарина – еще более смертельного препарата. К 1945 году в силезском городе Дюэрнфурте (ныне город Бжег-Дольны в Польше) было накоплено около 12,5 тыс. тонн табуна, произведенного для различных боеприпасов и средств доставки – мин, снарядов и т. д., многие из которых хранились в подземных тоннелях «Миттельверка» в Нордхаузене, где собирали ракеты «Фау-2». Боевые заряды зарина и табуна проектировались и для самолетов-снарядов «Фау-1» – того самого оружия, которым Германия намеревалась обстреливать побережье США со своих подлодок (см. главу 16). Зарин и табун производились также для первой межконтинентальной баллистической ракеты A-9/A-10, однако сама она существовала лишь на чертежных досках в Пенемюнде. Ее проектные спецификации составляли часть тех 14 тонн научной документации, что находились в руках обергруппенфюрера СС Каммлера (см. предыдущее примечание).
326
известного как «Декрет Нерона»: William L. Shirer, The Rise and Fall of the Third Reich: A History of Nazi Germany (New York: Touchstone, 1959). Гитлер считал, что германский народ его предал, и поэтому был абсолютно беспощаден к населению собственной страны. В разговоре с Альбертом Шпеером он заявил: «Если война будет проиграна, нация также погибнет. Это ее неизбежный удел. Нет необходимости заниматься тем основным, что понадобится народу, чтобы продолжить самое примитивное существование. Напротив, будет гораздо лучше уничтожить все это нашими же руками, потому что иначе немецкая нация лишь докажет, что она слабее, а будущее будет принадлежать более сильной восточной нации (России). Кроме того, после битвы уцелеют только неполноценные люди, ибо все полноценные будут перебиты» [цитата приводится по изданию: Лавренов С. Я., Попов И. М. Крах Третьего рейха. M.: ACT, 2000. С. 35. – Примеч. перев.]. С таким чудовищным нигилизмом фюрера были согласны далеко не все. Некоторые – в том числе Альберт Шпеер и многие высшие чины вермахта, – пытались отменить «Декрет Нерона». Предвидя противодействие, Гитлер объявил в своем декрете: «противоречащие этому приказу указания силы не имеют» [цитата приводится по изданию: Якобсен Ганс-Адольф. Вторая мировая война: Два взгляда. М.: Мысль, 1995. – Примеч. перев.]. Борман пытался использовать неповиновение Шпеера как возможность отдать его под трибунал, но безуспешно. Большинство гауляйтеров Бормана последовало его приказам, заставив агентов Союзников поверить в реальность угрозы. Так гауляйтер Обердонау Август Эгрубер уверял, что хранилище предметов искусства в Альтаусзее заминировано и «не попадет в руки большевиков или международного еврейства». По иронии судьбы «Декрет Нерона» весьма походил на план Моргентау, т. к. сулил Германии превращение в исключительно аграрную страну.
Решение оставалось за Союзниками, однако часы тикали. 25 апреля, за день до упомянутого выше доклада Хёттля Кальтенбруннеру, Красная Армия окружила Берлин, а части 1-го Украинского фронта под командованием маршала Конева встретились на Эльбе с солдатами 1-й армии США генерала Ходжеса. Германия оказалась рассеченной пополам широкой полосой оккупированных войсками Антигитлеровской коалиции территорий, и лишь самый ее север и юг оставались под контролем нацистов.
3 февраля 1945 г. был осуществлен крупнейший дневной авиационный налет на Берлин. В общей сложности 937 американских тяжелых бомбардировщиков Боинг B-17 «Летающая крепость» сбросили на город 2 298 тонн бомб, погубив тысячи жизней и нанеся городу (в том числе правительственному кварталу) огромный ущерб.
Среди прочих правительственных зданий, пострадавших в тот день, было здание Рейхсканцелярии на углу Вильгельмштрассе и Фоссштрассе; здесь серьезно пострадал офис Бормана. Штаб гестапо на улице принца Альбрехта и Рейхсбанк на Хаусфогтайплац были буквально стерты с лица земли после целой серии прямых попаданий авиационных бомб. 4 февраля Борман написал своей жене: [327]
327
4 февраля Борман написал своей жене: Sayer and Botting, Nazi Gold.
Я только что нашел себе пристанище в кабинете моего секретаря – единственном помещении, где есть временное подобие окон. Вчерашний налет был очень тяжелым. Парк Рейхсканцелярии выглядит чудно: глубокие кратеры, поваленные деревья, дорожки, засыпанные мусором и обломками. В резиденцию фюрера [в старом здании Рейхсканцелярии] попало несколько бомб. В новую Рейхсканцелярию тоже попало несколько бомб, и теперь там невозможно работать. Здания Партийной канцелярии [кабинеты на верхних этажах центрального корпуса новой Рейхсканцелярии] тоже представляют собой жалкое зрелище. Телефонная связь по-прежнему отсутствует; ни резиденция фюрера, ни Партийная канцелярия не имеют связи с внешним миром.
В довершение всего в так называемом «правительственном квартале» до сих пор нет ни освещения, ни электричества, ни воды! У нас напротив Рейхсканцелярии стоит цистерна с водой – и это наша единственная вода, чтобы готовить и умываться! Но самое страшное – это туалеты. Эти свиньи специального назначения [охрана и телохранители СС] постоянно ими пользуются, и ни один даже не подумал взять ковш воды и смыть за собой. Этим вечером мне, судя по всему, выделят комнату в бункере, где я смогу работать и спать.
С середины февраля Гитлер и его окружение, включая Бормана, были вынуждены перебраться в «фюрербункер» и постоянно жить там.
Президент Рейхсбанка доктор Вальтер Функ решил перевезти основную часть наличных денег и золотых резервов банка в безопасное место подальше от Берлина. Это богатство было отправлено в город Меркерс в Тюрингии, в 320 километрах на юго-запад от столицы. Там золотые слитки и валюта на сумму около 328 млн долларов были помещены глубоко под землей в калийной шахте «Кайзерода», [328] рядом с большой партией произведений искусства. Это было лишь одно хранилище из 134-х, разбросанных по территории Третьего рейха [329] и находящихся под контролем Мартина Бормана. Согласно «Декрету Нерона» от 19 марта многие из этих хранилищ были начинены бризантной взрывчаткой, чтобы не дать им попасть в руки Союзников. В соляных шахтах близ Альтаусзее были спрятаны самые дорогие произведения из коллекции Гитлера, в том числе Мадонна Брюгге работы Микеланджело, «Поклонение Агнцу» Яна ванн Эйка (Гентский алтарь) и многие другие бесценные сокровища. Среди бесчисленных ящиков находились 8 контейнеров с пометками «Vorsicht – Marmor – nicht st"urtzen» [330] («Осторожно – мрамор – не бросать»). Их опустили под землю 10–13 апреля, и лежали в них не скульптуры, а 500-килограммовые авиационные бомбы люфтваффе. На уничтожение также была обречена большая часть произведений искусства, вывезенных из Франции и Нидерландов и теперь хранившихся в сказочном замке Нойшванштайн в Баварии. Ничто не должно было уцелеть в надвигающейся «гибели богов» Третьего рейха.
328
в калийной шахте «Кайзерода»: Greg Bradsher, “Nazi Gold: The Merkers Mine Treasure,” Prologue: Quarterly of the National Archives and Records Administration 31, no. 1 (1999).
329
одно хранилище из 134-х, разбросанных по территории Третьего рейха: Whetton, Hitler’s Fortune.
330
«Vorsicht – Marmor – nicht st"urtzen»: Edsel, Monuments Men. Нанесенные на ящики трафаретные надписи содержили ошибку: правильно было бы «st"urzen», а не «st"urtzen».
Среди подразделений Союзников, которым было приказано лишить нацистов шанса уничтожить их секреты, были и «Краснокожие» 30-го наступательного отряда коммандера Флеминга. Разведданные о том, где следует вести поиски, теперь потоком поступали из резидентуры УСС в Берне благодаря диалогу между Даллесом и Борманом. 4-я группа отряда под предводительством лейтенант-коммандера Патрика Дэлзел-Джоба получила приказ выступить в район между Бременом на реке Везер и Гамбургом на Эльбе. Их задачей было завладеть новейшими технологиями строительства подводных лодок.
Двигаясь в авангарде 21-й группы армий, бойцы 4-й группы 30-го отряда стали первым подразделением Союзников, вошедшим в порт Бремена. Примерно за сутки до подхода основных вооруженных сил и небольшого подразделения Королевской морской пехоты, которому удалось захватить 16 немецких подводных лодок, они приняли капитуляцию от мэра города. Южнее 55-я группа лейтенант-коммандера Джима Глэнвилля 14 апреля вышла к замку Тамбах в районе города Бад-Зульца в Тюрингии, где они обнаружили полный архив кригсмарине за период с 1850 по конец 1944 года, включая все судовые журналы подводных лодок и надводных кораблей. Для военно-морского командования Союзников эти архивы представляли неимоверную ценность, и для разведки оказались одним из наиболее важных трофеев за всю войну. [331] В это же время, после успешного обнаружения урановой руды в рамках операции «Алсос», 5-я группа лейтенанта Джеймса Лэмби занималась поисками подземных сборочных цехов ракет «Фау-2» в горах Гарц в районе Нордхаузена, получив от SHAEF распоряжение захватить документацию и специалистов, связанных с программой разработки баллистических ракет. Организация Monuments Men наступала на пятки полевым частям в стремлении спасти от уничтожения разбросанные по Германии крупные тайники с произведениями искусства, [332] включая замок Нойшванштайн в Баварии. И 4 мая 1945 г. он был спасен – вместе с шедеврами искусства из Франции, Нидерландов, Бельгии и Люксембурга.
331
эти архивы представляли неимоверную ценность, и для разведки оказались одним из наиболее важных трофеев за всю войну: The National Archives, Kew, London; File ADM 223/214.
332
в стремлении спасти от уничтожения разбросанные по Германии крупные тайники с произведениями искусства: В последнюю неделю войны подразделения специального назначения вооруженных сил Союзников заняли намеченные объекты по всей территории Третьего рейха. На севере 30-й наступательный отряд ворвался в порт города Киль в авангарде армейских частей с целью завладеть технологическими секретами производства немецких субмарин и высокоскоростных подводных двигателей. На юге были арестованы инженеры, работавшие над проектом «Фау-2», и захвачена документация, впоследствии послужившая основой для разработки межконтинентальных баллистических ракет в годы холодной войны и космической гонки. На востоке подразделение TICOM вышло к резиденции Гитлера в Берхтесгадене и захватило новейшие и наиболее совершенные шифровальные машины, с помощью которых нацистские руководители общались друг с другом, сохраняя полную секретность информации. Позднее было обнаружено немецкое оборудование радиоперехвата, позволявшее читать советские шифрованные радиограммы – важный инструмент в условиях надвигавшейся холодной войны. В 80 км к востоку от Берхтесгадена несколько спецподразделений, в том числе отряды УСС и британского Управления специальных операций, высадились в Альтаусзее, чтобы спасти легендарную коллекцию шедевров искусства Гитлера, спрятанную на глубине полутора километра под землей в лабиринтах соляной шахты Кайзера Иосифа, прежде чем этот клад взорвал фанатичный приспешник Бормана гауляйтер Адольф Эйгрубер. Среди тех сокровищ находились 15 полотен Рембрандта, 23 – Брейгеля, 2 – Вермеера, 15 – Каналетто, 15 – Тинторетто, 8 – Тьеполо, 4 – Тициана и 2 – Леонардо да Винчи, а также величайшие шедевры скульптуры, такие как Мадонна Брюгге работы Микеланджело. Спустя несколько дней вместе с передовыми частями армии США сюда прибыли представители организации Monuments Men, чтобы вывезти все эти бесценные произведения искусства из района, который должен был войти в советскую зону оккупации.
В течение всего апреля 1945 года Борман, не останавливаясь ни перед чем, приводил в исполнение свои планы, связанные с операцией «Огненная Земля». Это было время «подчищать хвосты», и одним из самых важных таких «хвостов» оказался адмирал Вильгельм Канарис, который теперь содержался в заключении в концлагере Флоссенбюрг. Канарис знал слишком много – как об убежище в Аргентине, которое Борман приготовил для Гитлера, так и об основных перевалочных базах, расположенных на пути фюрера из Европы в Южную Америку. 5 апреля Эрнст Кальтенбруннер представил Гитлеру доказательства, изобличающие Канариса. Фюрер пришел в ярость [333] и подписал адмиралу смертный приговор. 9 апреля Канарис был повешен при унизительных обстоятельствах [334] (см. главу 19).
333
Фюрер пришел в ярость: von Hassell et al., Alliance of Enemies.
334
«бетонной субмариной»: Blaine Taylor, Hitler’s Headquarters: From Beer Hall to Bunker 1920–1945 (Washington, DC: Potomac Books, 2007). Гауптштурмфюрер СС Гельмут Берман из Подразделения сопровождения фюрера (нем. SS Begleit Kommando des F"uhrers), личной охраны Гитлера, в красках описывал жизнь в подземелье: «Атмосфера внизу была такой, будто находишься в бетонной субмарине, легшей на дно, или заживо похоронен в склепе. Должно быть, даже в водолазном колоколе людям не так тесно, как здесь. Там было сыро и пыльно… Воздух из вентиляции поступал то теплый и влажный, то холодный и спертый. Потом там стало вонять ботинками, пропотевшей шерстяной униформой и едким угольным дезинфицирующим средством. Ближе к концу, когда засорилась канализация, находиться там стало так же приятно, как в общественном туалете».