Шрифт:
— Дальше!
— Пожилая женщина, проживающая в квартире этажом ниже Морозовых, рассказала, как после упомянутой драки, задремав, внезапно проснулась, услышав короткий вскрик, который больше не повторился. Женщина не могла сказать с уверенностью, вскрикнул ли кто-то на самом деле и чей был голос, мужчины или женщины. Супруг ее, спавший в той же комнате, ничего не слышал и убежден, что его жене этот вскрик привиделся во сне. Так уже было не раз. Однажды проснулась оттого, что будто бы кто-то ее поцеловал…
— В какое время она проснулась? — спросил Бородин.
— На часы она не поглядела. Где-то, говорит, в четыре или начале пятого.
— Вот почитай-ка! — Бородин перебросил ему на стол объяснение Смеляковой.
Прочитав его, Юра заключил:
— Мне кажется, она все-таки пошла к Петрякову.
— Не заходя домой?
— Может, и зашла.
— А потом куда девалась?
Юра пожал плечами.
— Надо точно установить, заходила она домой или нет, — сказал Бородин. — Завтра снова поговорю с Морозовым, — и ворчливо добавил: — Вешают, понимаешь, лапшу…
— Если она была дома, то почему он Смеляковой-то об этом не сказал? — спросил Юра.
— Видно, совестно было признаться, что опять навесил любимой женушке «фонарь», — рассудил Бородин и поглядел на Юру с шутливым осуждением. — А тебе, друг мой ситный, жениться надо, тогда не будешь задавать детских вопросов! С Леной-то уже познакомился?
Юра улыбнулся:
— И даже кофе попили!
Он хотел еще что-то добавить, но в это время дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Иннокентий, старший оперуполномоченный из группы по тяжким преступлениям.
— Серега, у тебя есть?.. — и он завершил фразу щелчком по горлу.
— По какому случаю? — поинтересовался Бородин, догадываясь, впрочем, что речь пойдет о «сынках». Выдвинув нижний ящик стола, он извлек из него опорожненную на две трети бутылку с загадочным напитком «Империал».
— Расслабляйся, Кеша. Что там было-то?
— Много чего, — сказал Иннокентий, доставая с сейфа стаканы.
Бородин вылил в один стакан все содержимое бутылки и пододвинул Иннокентию. Тот опорожнил стакан единым духом, крякнул и повел рассказ:
— Чтоб вам понятно было: ночью к Марине во время дежурства пришла женщина…
— Это мы знаем, — прервал его Бородин. — Домбровская при мне докладывала Феоктистову. Вы туда, к «сынкам», приехали, и что дальше было?
— Произвели, значит, обыск. Нашли дубленку и сапоги. Те в отказ: купили, дескать, на свои кровные, заработанные в зоне. Но женщина уже опознала голову…
— Ты смотри! — поразился Бородин. — Ну Марина! Тут ходишь, ходишь, никакого просвета не видишь, а она — раз! Не сходя с места. Как тот астроном.
— Слушай дальше! — потребовал Иннокентий. — Запросили мы экспертов. Они облазили всю квартиру и лестничную площадку. Улик вот так! — он полоснул себя пальцем по горлу. — На топоре само собой. А что на лестничной площадке было, ты себе представить не можешь!
— Ну да, я только и видел, как курицу режут! — обиделся Бородин.
— Какая тебе курица! Там будто быка резали! По всей лестничной площадке кровь, кровь, кровь!.. В щелях так прямо сгустками…
— Признались?
— Куда ж им деваться было? — Иннокентий сокрушенно помотал головой. — Просто, знаешь, оторопь берет: на лестничной площадке рубили человека топором на куски, и хоть бы кто из жильцов выглянул…
13
Домой Бородин пришел часов в десять. Отдал жене получку, поужинал и подсел к телевизору, а Чарли устроился у его ног.
Спросил у старшего про отметки в школе. Тот отмахнулся, по-взрослому морщась:
— Не мешай!
Показывали паршивый американский боевик.
— По русскому, небось, пару схватил?
— Да нет! — не сводя глаз с экрана, снова сердито отмахнулся сын.
— А по математике?
— Не спрашивай сейчас ни по чему! — уже по-ребячьи завопил тот.
Бородин почел за лучшее оставить его в покое и отправился в спальню. Там жена, сидя бочком на застеленной кровати, с задумчивым видом разглядывала разложенные по достоинству купюры.
— Дама бубен сварила бульон? — подначил жену Бородин.
В ответ последовал тяжкий вздох.
— Изжарила десять котлет?..
— Тут котлеты тебе!.. — горестно проговорила жена. — Сливочное масло уже по двадцать тысяч кило.
— Будем лапу сосать, — сказал Бородин.
— А парни как? — с укором посмотрела на него жена. — Они-то как расти будут?