Синева осенних вечеров
вернуться

Гроссман Марк Соломонович
Шрифт:

ВОРОНА КАРКАЕТ, КАРТАВЯ…

Ворона каркает, картавя, Долбит сизарь морозный двор, И у дворняжек из гортани Голодный лезет разговор. А мы проносимся по суше, Своей не чувствуя вины, Что эти вот — не наши — души, А все же души голодны. И нет, чтоб в жар кидало лица, Что б ты, на этом свете князь, Решил тотчас остановиться, Происхожденьем не кичась, И, ощутив дрожанье кожи, Подумал, не тая добра, Что мог и ты родиться тоже Дворнягой нашего двора, И, глухо тявкая, без злости, И озираясь, точно вор, Терзать обглоданные кости, Вести голодный разговор. 1978

4. Глаз июньская синева

КАМЕНЕЮТ ВОРОБЬИ

Каменеют воробьи, Серые воробышки. Застываю от любви. От любви-зазнобушки. Запасенные слова Замерзают в глотке, Тяжелеет голова, Пьяная без водки. Ох, морозец нынче крут! Борется с весною! Забивает все вокруг Злою белизною. Я на улице торчу, Выходи наружу! Вот уж перышки пичуг Пропускают стужу. Шелестит метель, слепя, Лепит в лоб занозы, И на сердце у тебя Снежные заносы. 1940

ПОУЧЕНЬЯМ ХОДЯЧИМ НЕ ВЕРЮ

Поученьям ходячим не верю, Врут они временами без мер. Источили писатели перья — Где любви образец и пример? Почему и целуешь — а пусто? Как сердца поджигают сердца? Может быть, настоящее чувство Первородно всегда, как искусство, У которого нет образца. 1949

ЧЕМ ЧУВСТВО БОЛЬШЕ

Чем чувство больше, тем слова короче. Чем сердце чище, тем скромней язык. Мне по душе твои скупые строчки, К немногословным письмам я привык. Зачем любви признания и речи? Достаточно обоим так прожить: «Люблю» сказать друг другу в первый вечер И у могилы это повторить. 1950

НЕ ПИШЕШЬ… ПОЧТА МИМО МЧИТСЯ…

Не пишешь… Почта мимо мчится… Звенит палатка у скалы. И, точно чистая страница, Снега за окнами белы. Земля вокруг в морщинах трещин, И не постичь уже подчас: Не то метель над нами хлещет, Не то она буянит в нас. Мы зря, пожалуй, брови хмурим И невпопад ругаем град. …Бушует буря. После бури — Яснее небо, говорят. Остров Шалим, 1953

ЛИСИЦЫ ЛАЯЛИ ЗА БАНЕЙ

Лисицы лаяли за баней, Кружилось крошево светил. И онемевшими губами Я слово древнее твердил. Я был в ознобе, слаб нелепо, А на меня твои глаза Смотрели пристально и слепо, Как смотрят в душу образа. Окрест и призрачно, и зябко… И ты была и не была, И туч, застиранных, как тряпка, Текли унылые тела. И сыпь галактик над садами Была чернее борозды. И шло последнее свиданье, Как отсвет умершей звезды. 1968

НЕТ, ОБИДЫ НЕ ВОЗЬМУ НА ДУШУ

Нет, обиды не возьму на душу, Не к чему нам ссориться опять. Время созидает, но и рушит, Прописи не стоит повторять. Лезет в зубы сам собой ответец: Отгулялось в хмелевой ночи, В том лесу, где на следах медведиц Старые тоскуют мохначи. Там, где тропы мы с тобой торили — Костерок таежный наш зачах. Обгорелой грудою опилок Прошлое дымится в кедрачах. Я далек от всякого навета. Но прошу — ни лекарь, ни палач — Кедрачи когда-нибудь наведай, О былом содружестве поплачь. Уж зима на белой тройке едет, Умирают, охладев, ключи В том лесу, где на следах медведиц Старые тоскуют мохначи. 1968

НОЧЬ ПРОВЕЛ Я ВМЕСТЕ С ВАМИ

Ночь провел я вместе с вами Там, где Симон Кананит Бредит мертвыми словами, Зло железами звенит. Наверху, еще не в силе, Пел во тьме ручей зачин. Мы смеялись и грустили Без особенных причин. Были радость и доверье, Чьи-то добрые стихи, И дарили нам деревья Золотые пустяки. Хмель кружился на поляне, И небось я оттого, Наподобье старых пьяниц, Не запомнил ничего. Кавказ, 1968

НЕ ПОМОЛВЛЕННЫЙ, НЕ ПОВЕНЧАННЫЙ

Не помолвленный, не повенчанный, Разговорчивый, как в бреду, С молодой и красивой женщиной Я по синим горам бреду. От ее огневого облика, От горячих ее очей Багровеет под нами облако, Кровоточа, течет ручей. До конца с этим миром слиться — Вот и зяблик о том звенит, И державно несет орлица Крылья медленные в зенит. Синий-синий закат осенний Открывает перед зимой Дали сказочных потрясений, Многогрешной любви самой. И пока они нас не бросили, Освещают дорогу дня Голубые глазища, в прозелень, Сатанинская мощь огня. …Истощилась тропа завитая. Ты в заре с головы до пят. …И грузины молчат, завидуя, Грозно бороды теребят. Ахали-Афони, 1968