Затем она пристальнее взглянула на человека, которого, как она полагала, любит, и увидела, что хотя руки у него толстые и поросли темными волосами, но его широкие пальцы работают с почти чувственной легкостью и умением. Она попыталась представить, как они касаются ее кожи.

Образ оказался столь ярким и исполненным сладострастия, что она вздрогнула и часто задышала.

И вдруг Джейк заметил ее, удивление в его глазах сменилось нескрываемым удовольствием, и, пока он оглядывал ее – с шелковых ног до шелковой головы, – нежная улыбка показалась на его лице.

– Привет, мы, кажется, где-то встречались? – спросил он, и Вики рассмеялась, закружилась, развевая юбку.

– Вам нравится? – спросила она. Он молча кивнул и сказал:

– Разве сегодня особый случай?

– К расу на пир, разве вы забыли?

– Боюсь, я больше ни одного его пира не выдержу. Не знаю, что страшнее – итальянская атака или этот жидкий динамит, которым он угощает.

– Вам нельзя не пойти, вы же один из героев великой победы!

Джейк буркнул что-то невнятное и снова занялся внутренностями «Присциллы».

– Вы нашли, в чем там дело?

– Нет, – вздохнул Джейк обреченно. – Я разобрал ее на части и опять собрал, но так и не нашел причины. – Он отступил в сторону, покачал головой и вытер руки ветошью. – Не знаю. Просто ума не приложу.

– А вы пробовали ее заводить?

– Зачем это? Ведь я не нашел и не устранил поломку.

– А вы попробуйте, – предложила Вики, и он ей улыбнулся.

– Бесполезно. Разве только, чтобы доставить вам удовольствие.

Он наклонился к ручке, «Присцилла» завелась с пол оборота, заурчала, замурлыкала, как большой выгнувший дугой спину кот на печке.

– Боже мой, – отступил Джейк и уставился на нее в полном изумлении. – Это же совершенно нелогично.

– Ведь она – дама, – объяснила Вики, – и вам это известно. А раз так, то и нечего ждать от нее логики.

Он взглянул ей прямо в лицо и улыбнулся, при том в глазах его было такое понимание, что Вики вспыхнула.

– Кажется, – сказал он, – я начинаю это понимать, – и сделал шаг к Вики, но она, как бы защищаясь, подняла обе руки.

– Вы испачкаете платье…

– Значит, надо сначала помыться?

– Помойтесь, – приказала она, – а потом мы вернемся к нашей беседе.

В последних солнечных лучах спускался по ущелью всадник, лошадь грохотала копытами по камням, скользила на крутых спусках, пока не вырвалась на простор равнины и не помчалась галопом, вся в мыле, с запаленным дыханием, к лагерю раса.

Сара Сагуд взяла у него послание и полетела туда, где под деревьями стояли палатки. Она ворвалась к Вики Камберуэлл, размахивая телеграммой. Спросить разрешения войти ей и в голову не пришло.

А Вики находилась в крепких медвежьих объятиях, в которые Джейк только что заключил ее… Он, свежевыбритый, пахнущий карболовым мылом, с еще влажными приглаженными волосами, возвышался над нею, как башня. Вики вырвалась из объятий и, разъяренная, повернулась к девушке.

– О! – воскликнула Сара с вполне естественным интересом и восторгом, который не может не испытывать истинный конспиратор, обнаружив новую интригу. – Вы, оказывается, заняты.

– Да. Занята, – буркнула Вики, заливаясь краской от смущения и замешательства.

–Извините, мисс Камберуэлл. Но я думала, это важно…

Вики увидела телеграмму, и ее раздражение немного улеглось.

– Я думала, вы захотите ее прочитать как можно скорее.

Вики выхватила у нее телеграмму, сломала печать и жадно впилась в нее глазами. Пока она читала, гнев ее окончательно прошел, и она сияющими глазами посмотрела на Сару:

– Ты была права, спасибо, моя дорогая.

Вики повернулась к Джейку и, приплясывая, кинулась ему на шею, смеющаяся и веселая.

Джейк смеялся вместе с ней, неуклюже обхватив ее прямо на глазах у Сары.

– Что это?

– От моего редактора, – сказала она ему, – моя статья о событиях у Колодцев стала международной сенсацией, во всех газетах мира – огромные заголовки, и собирается чрезвычайная сессия Лиги Наций.

Сара выхватила у нее телеграмму и прочла ее, как будто имела на то полное право.

– Мой отец надеялся, что именно это вы сумеете сделать для нас – для нашей родины и нашего народа. – Сара плакала, крупные блестящие слезы струились из ее огромных глаз и повисали на длинных ресницах. – Теперь мир о нас узнал. Теперь они спасут нас от тирании.