Вдруг рядом с первым двуногим оказалось второе, ненавистное двуногое существо, шум и движение усилились – это было уж слишком и вырвало льва из предсмертного оцепенения. Он медленно поднялся и зарычал.

Джейк пробежал четыре шага навстречу Вики, она, ища защиты, хотела обхватить его за шею, но он не позволил, перехватил ее поднятую руку, так сильно сжав ее пальцами, что Вики от боли немного опомнилась. Используя инерцию ее бега, он подтолкнул Вики к тропинке, которая поднималась вверх по крутому склону.

– Бегите! – крикнул он. – Не останавливайтесь! – И повернулся лицом к искалеченному зверю, в ту самую секунду прыгнувшему со своего уступа вниз, к воде.

Только теперь Джейк осознал, что все еще держит в руке бутылку с нашатырным спиртом. А лев быстро мягкими прыжками пересекал заболоченное русло. Он направлялся прямо к Джейку. Несмотря на рану, он двигался красиво, гибко и грозно. Лев был так близко, что Джейк ясно различал каждый его упругий белый ус на ощеренной губе и слышал, с каким хрипом он дышит. Он дал зверю подойти еще ближе – повернуться сейчас и броситься наутек равнялось бы самоубийству.

Лишь в самую последнюю секунду он сделал шаг назад, как подающий бейсболист, и швырнул бутылку. Он поступил так инстинктивно, пустив в ход единственное – пусть даже никчемное – оружие, которое у него было.

Бутылка ударилась прямо о широкий львиный лоб, когда зверь уже изготовился к последнему прыжку.

Бутылка разлетелась вдребезги, едкая жидкость разлилась. Она попала в оба глаза, мгновенно ослепив зверя, залила нос и пасть, лишив обоняния, – лев полностью потерял ориентацию и свалился с ног, страшно рыча. Глаза были обожжены, глотку также жгло, и он с ревом беспомощно покатился на мелководье.

Джейк кинулся вперед, воспользовавшись несколькими мгновениями передышки. Он подхватил с земли обкатанный водой кусок железняка, размером с футбольный мяч, и занес его над головой.

Он встал на уступ. Лев, вновь обретя равновесие, слепо пошел на Джейка. Джейк с высоты своего роста метнул камень, который, как пушечное ядро, попал льву в то место, где хребет соединяется с черепом, и сломал то и другое. Насмерть пораженный зверь упал бездыханный. Перекатился набок. Половина его тела оказалась в воде, половина – на черном каменистом выступе.

Несколько долгих секунд Джейк стоял над ним, тяжело дыша после пережитого, потом наклонился и дотронулся кончиком пальца до длинных светлых ресниц, окружавших открытый львиный глаз. Прикосновение не вызвало рефлекторного моргания, блеск глаза погас из-за разъедающей жидкости, и Джейк понял, что зверь мертв. Он обернулся и увидел: Вики не послушалась его и не убежала. Она застыла там, где он ее оставил, и стояла обнаженная и такая беззащитная, что у Джейка сжалось сердце и он быстро зашагал к ней. Вики с рыданием бросилась в его объятия и прижалась к нему с безумной силой. Джейк понимал, что это объятие вызвано пережитым ужасом, а не страстью, но когда его собственное сердце стало биться реже и уровень адреналина в крови понизился, он подумал, что получил значительное преимущество. Ведь если ты спас девушке жизнь, она просто обязана отнестись к тебе серьезно, мелькнуло в голове. И Джейк улыбнулся самому себе, впрочем, не слишком уверенно. Все чувства его обострились после испытанной опасности. Он ощущал аромат туалетного мыла и вонь нашатыря. С мучительной ясностью он чувствовал тяжесть стройного девичьего тела, прижавшегося к нему, и нежную теплоту ее кожи.

– О, Джейк, – произнесла она прерывистым шепотом, и его острой болью пронзила мысль, что именно сейчас и именно здесь она готова принадлежать ему, прямо на черном скалистом берегу реки Аваш, рядом с неостывшим еще львом.

В этом он был совершенно уверен, и его руки, двигавшиеся по ее телу, получили мгновенное подтверждение – оно чутко отвечало ему, лицо потянулось к его лицу. Губы ее дрожали, он чувствовал ее дыхание.

– Что там, черт побери, стряслось? – Голос Гарета прорезал мрачное ущелье. Он стоял на краю обрыва, прямо над ними. Под мышкой у него была винтовка «ли энфилд», и он раздумывал, не спуститься ли к ним.

Джейк повернул Вики и загородил ее своим большим телом, одновременно стягивая с себя молескиновый пиджак, чтобы она прикрыла свою наготу. Пиджак доходил ей до середины бедра и сильно топорщился под мышками. Она все еще дрожала, словно котенок в снежной вьюге, и тяжело, прерывисто дышала.

– Успокойся, – крикнул Джейк Гарету. – Ты вовремя не подоспел на помощь, а теперь уже ничего не нужно.

Он сунул руку в карман брюк и вытащил большой не слишком чистый носовой платок. Вики взяла его с улыбкой, но губы ее подрагивали, а в глазах стояли слезы.

– Высморкайтесь, – сказал Джейк, – и наденьте трусы, а то скоро вся компания сбежится помогать вам.

Грегориус был потрясен. На несколько минут он лишился дара речи. В Эфиопии ни один мужественный поступок не ценится так высоко, как успешное единоборство со взрослым львом. Воин, который совершил этот подвиг, носит с той поры львиную гриву как символ своей храбрости и пользуется всеобщим уважением. Уважением пользуется и тот, кто застрелил льва, того же, кто убил его копьем, глубоко почитают. Но никогда Грегориус не слышал, чтобы человек убил льва обычным камнем да бутылкой нашатырного спирта.