Вики оглянулась, ища глазами молодого эфиопа, который смотрел на нее из-под своих одеял.

– Боже мой, что это, Грег?

– Лев, мисс Камберуэлл, – объяснил Грегориус, явно удивленный, что люди могут не знать такие само собой разумеющиеся вещи.

– Лев? Это лев так рычит?

Она не ожидала, что подобные звуки может издавать лев.

– Наш народ говорит, что храбрец три раза пугается льва, и первый раз – когда услышит его рык.

– Это верно, – прошептала она, – так оно, конечно, и есть.

Вики собрала свои одеяла и пошла туда, где непробудным сном спали Джейк и Гарет. Она осторожно улеглась между ними и почувствовала некоторое облегчение от того, что у льва теперь появился выбор, но заснуть сразу ей не удалось.

Граф Альдо Белли вернулся к себе в палатку с самым искренним и твердым решением завтра же утром двинуться ускоренным маршем к Колодцам Халди. Мольбы генерала тронули его. «Нет, теперь меня ничто не остановит», – подумал он, устраиваясь на ночлег.

Он проснулся за полночь и понял, что выпитое за обедом кьянти просится наружу. Человек попроще без особых церемоний вылез бы из постели и быстро решил эту проблему, но не таков был граф – любое свое действие он обставлял с большой помпой.

Он снова откинулся на подушки и издал короткий, но громкий вопль. И тут же началась бешеная деятельность. Через считанные минуты явился с фонарем заспанный с всклокоченными волосами Джино в халате из верблюжьей шерсти. За ним поспешали личный лакей графа и его ординарец, оба одуревшие от внезапного пробуждения.

Граф объявил о своих физиологических потребностях, и преданные подчиненные захлопотали вокруг постели. Джино поддерживал графа, как инвалида, лакей подал ему стеганый халат из синего китайского шелка, расшитый ярко-алыми драконами, затем опустился на колени, надел на графские ноги шлепанцы из телячьей кожи, а ординарец поспешил растолкать личную охрану графа и выгнал ее из палатки.

Граф вышел вслед за ними, и маленькая процессия, хорошо вооруженная и снабженная фонарями, направилась к нужнику, предназначенному исключительно для личных нужд его сиятельства. Первым вошел Джино и тщательно осмотрел хлипкое тростниковое сооружение, проверяя, нет ли там змей, скорпионов или злоумышленников. Только когда он вышел и объявил, что все в порядке, граф переступил порог. Сопровождавшие его лица стояли и почтительно слушали, как обильная струя ударялась о землю. Но тут раздался львиный рык, от которого задрожали небеса, земля стала дыбом и сердца замерли.

Граф пулей вылетел из нужника, в свете фонарей было видно, что он бледен как смерть.

– Пресвятая Матерь Божья! – воскликнул он. – Во имя апостола Петра и всех святых, что это такое?!

Никто не мог ему ответить, да никто и не слышал его вопроса, и графу пришлось поторапливаться, чтобы догнать свой эскорт, который бегом возвращался в лагерь.

Только когда граф оказался в безопасном, ярко освещенном пространстве собственной палатки, его пульс пришел в норму. Один из офицеров предложил послать за проводником – эритрейцем и спросить его, что означают кошмарные звуки, от которых весь батальон замер в оцепенении.

– Лев? – повторил граф за переводчиком и сказал еще раз: – Лев!

Ночные его страхи вдруг исчезли, к тому же на востоке забрезжили первые лучи восходящего солнца, и грудь графа уже распирало от охотничьего азарта.

– Понимаете, господин полковник, звери нашли туши антилоп, которые вы оставили в пустыне, – объяснил переводчик. – Их привлек запах крови.

– Джино, – перебил его граф, – смажь «манлихер», и пусть шофер немедленно подгонит к палатке мой «роллс-ройс».

– Но, господин полковник, – вмешался майор Кастелани. – Вы приказали, чтобы батальон выступил на рассвете.

– Отменяется! – рявкнул полковник.

Он уже видел, как великолепный охотничий трофей – львиная шкура лежит перед письменным столом в стиле Людовика XIV в библиотеке его замка. Он велит сделать чучело с приоткрытой огромной пастью с белыми клыками и желтыми дико поблескивающими стеклянными глазами. Впрочем, при мысли о белых клыках ему вспомнилось, какого страху он натерпелся, когда на него бросился старый самец антилопа.

– Майор, мне потребуются двадцать человек, грузовик для их перевозки и полный боекомплект.

Граф больше не был расположен рисковать своей жизнью из-за глупых случайностей.

Лев, матерый шестилетний самец, как большинство пустынных Leo panthera, был намного крупнее своих лесных собратьев. Около метра ростом в холке, он весил больше двухсот килограммов. Предзакатное солнце еще ярче позолотило его гладкую охряную шкуру, а пышную гриву превратило в золотой ореол. Густая и длинная, она обрамляла плоскую морду, спускалась по спине ниже лопаток, а спереди, прикрывая грудь и живот, почти доставала до земли.