Вторичная отправка в Ближнюю Испанию консула соответствовала положению дел в конце 142 г. Метелл за два года своего пребывания в должности добился, бесспорно, крупнейших успехов и вполне заслужил прозвище «Кельтиберского» (Celtibericus) (Flor., I, 33, 10 = II, 17, 10). Однако он еще не привел к покорности Нуманцию, с чьей доблестью римляне с большим уроном для себя столкнулись в 153 г. В этом смысле объявление Ближней Испании консульской провинцией на 141 г. было мудрым государственно-политическим шагом, каковой и осуществился.

Квинт Помпеи {218} был тем homo novus, который смог в 141 г. пробиться в ряды высокородных персон, получавших консульскую должность {219} . Он должен был быть исключительно искусным тактиком в делах римской городской политики. К этому времени Помпеи стал популярным оратором {220} , что наряду с «шахматными ходами», о которых мы ничего не знаем, обеспечило ему поддержку значительной части народа [185] . Как у выскочки (homo novus: Cic. Font., 23; Mur., 16) у него было особенно много inimicitiae (Cic. Verr., II, 5, 181: plurimae inimicitiae). О его друзьях мы ничего не знаем. Долгое время он пользовался расположением Сципиона Эмилиана, но также поссорился с ним из-за своей кандидатуры на консульских выборах, ибо поставил в невыгодное положение Гая Лелия (Plut. Apopht. Scip. Min., 8; см.: с. 125—126) {221} . Он враждовал с Фурием Филом (Val. Max., III, 7, 5; Dio Cass., XXIII, 82), a также с Гнеем Сервилием Цепионом, своим коллегой по консулату, и братом последнего Квинтом Сервилием Цепионом, консулом 140 г. (Cic. Font., 23; Val. Max., VIII, 5,1). Столь же недоброжелательно относились к нему братья Квинт Цецилий Метелл Македонский и Луций Цецилий Метелл Кальв (Cic. Font., 23; Val. Max., VIII, 5, 1; о Квинте Метелле, кроме того, см.: Dio Cass., XXIII, 82). Удивительно, как при таком враждебном окружении Помпеи добился того, что в течение двух лет за ним сохранялось командование в Испании. Пророгацию на 140 г. он не мог получить по жребию, для этого требовалось постановление сената (см., напр.: Liv., XXXII, 28, 2 для 197 г.; XXXIII, 25,10 для 196 г.; XXXIII, 43, 2-5 для 195 г.) {222} . Таким образом, остается предполагать, что и на 141 г. он получил командование благодаря особому постановлению сената или народного собрания. Упомянутые братья Сервилии, из которых один, Гней, консул 141 г., на основании сенатского постановления исполнял свои обязанности в Италии (Cic. De fin., II, 54), несомненно, пытались помешать этому, но не выступили открыто против сторонников Помпея в сенате или народном собрании.

Вопрос был в том, как покажет себя этот сомнительный человек в Испании [186] . Из Ближней Кельтиберии Помпеи повел свое войско к Нуманции и разбил лагерь близ города (к северу от него, на холме Кастильехо) {223} . Уже в его первой военной операции, цель которой неясна, всадники Помпея понесли потери от нумантинцев (Арр. Iber., 76, 325). После этого он стал вызывать последних на бой, который те приняли. С помощью притворного бегства они поставили римлян в тяжелое положение в укрепленном предполье города {224} . [187]

Потери в непрерывной «малой войне» от намного более слабого противника побудили Помпея временно оставить Нуманцию в покое и обратиться против Терманции (Арр. Iber., 77, 327). Этот город находился к югу от Дуэро на крайнем юго-западе современной провинции Сориа на совершенно неприступной скале. Эта местность представляет собою плоскогорье с глубокими речными долинами{225}. Операция против Терманции представлялась ему легкой военной прогулкой. Однако здесь он уже в первом столкновении потерял 700 человек. Кроме того, термантинцы разбили его фуражиров во главе с военным трибуном. Третья попытка римлян в этот день также провалилась, многие их пехотинцы и всадники с лошадьми были загнаны в пропасть, остальные, напуганные событиями минувшего дня, провели ночь при оружии. С наступлением утра противники вновь сошлись для битвы, которая продолжалась до самого вечера без решающего перевеса какой-либо из сторон. Только ночь развела сражающихся (Арр. Iber., 77, 328).

Несмотря на то что Помпеи открыто объявил это не имевшее определенного исхода сражение своим успехом {226} , он отступил от Терманции и атаковал городок Лагни, видимо, неподалеку от Альмазана [188] . При вести о приближении Помпея сюда поспешили 400 нумантинцев, чтобы оказать жителям помощь против римлян. Они были дружелюбно приняты населением.

Но через несколько дней после начала осады горожане утратили мужество и попытались добиться соглашения с римлянами. Они хотели сдать свой город и просили в обмен безопасности для себя. Однако добиться этого было возможно лишь за счет нумантинцев. Поэтому их выдачи Помпеи потребовал в качестве первого условия. Поколебавшись, лагнийцы в конце концов согласились выдать нумантинцев, как того от них требовали. Но еще до того, как условия договора были выполнены, нумантинцы узнали об этом и ночью напали на жителей. В завязавшемся бою многие из них погибли. Помпеи смог овладеть городом. Знатнейших граждан он предал казни, а город разрушил. Двумстам уцелевшим нумантинцам Помпеи, однако, даровал свободу, отчасти, как говорили, из сочувствия к ним, отчасти из расчета, поскольку хотел снискать расположение нумантинцев. После того как он добился, наконец, таким образом еще одного успеха, Помпеи оставил земли кельтиберов и направился в область эдетанов, которая примерно соответствует хинтерланду Валенции и Сагунта {227} . Эту местность сделали небезопасной банды некоего Тангина {228} . Можно предполагать, что здесь вновь идет речь об одном из лузитанских набегов, о каковых нам известно применительно к событиям данного года (ср.: Арр. Iber., 68, 289—291 — Апулей, Курий и Конноба). Помпеи одержал здесь победу и взял много пленных. Они были, как обычно, проданы в рабство. Чтобы избежать такой участи, одни убивали себя, другие — своих покупателей, третьи топили корабли, на которых их перевозили (Арр. Iber., 77, 331; ср.: 74, 306). Зиму 141/140 г. Помпеи провел, по-видимому, в области дружественных римлянам эдетанов [189] .

Весной 140 г. Помпеи — его полномочия были, как уже говорилось, продлены — вновь двинулся против Нуманции (Арр. Iber., 78, 332). За это время он смог оценить положение города и составить определенный план операций: чтобы взять его измором, римский проконсул вознамерился полностью окружить его. С этою целью он решил отвести реку. Речь при этом должна идти о реке Мерданко, отвод которой поперек через равнину восточнее Нуманции в известной степени превращал город в остров. Охранять эту «речную границу» было намного проще. Нумантинцы попытались помешать работам римлян, совершая неожиданные вылазки, и даже с успехом сражались с войсками, которые спешили на подмогу своим из лагеря. В конце концов, римлянам пришлось вернуться в лагерь{229}.

В другом месте нумантинцы добились успеха, нанеся потери римским фуражирам и убив предводительствовавшего ими военного трибуна по имени Оппий {230} . 400 человек убитыми, в числе которых был и командир, римляне потеряли в результате нападения нумантинцев на тех, кто копал канал для отвода реки в другом месте (Арр. Iber., 78, 333). Если римлянам и удалось осуществить отвод Мерданко, то это не принесло нумантинцам ни пользы, ни вреда {231} . [190] Весь план имел смысл только в том случае, если линия окружения надежно охранялась, а вылазки осажденных отражались. Но как раз этого-то обеспечить и не удавалось. Причиной сложившейся ситуации отчасти был недостаток военного опыта у Помпея [191] , отчасти то, что войско из-за понесенных прежде потерь на долгое время лишилось былой боеспособности.

Но такому положению дел способствовало и кое-что другое. В течение 140 г. та часть армии, которая стояла перед Нуманцией, была заменена новобранцами. Если же говорить о солдатах, получивших теперь отставку, то они уже шесть лет бессменно прослужили в Испании {232} . [192] Это были те, кто находился в Испании еще при преторах Клавдии, Лелии и Нигидии. Но вряд ли они могли составлять весьма значительную часть армии, поскольку Метелл прибыл в 143 г. в Ближнюю Испанию с солидным пополнением. Однако в целом похоже на то, что была сменена большая часть армии Помпея [193] . Вряд ли в тот момент такая замена пришлась Помпею по душе, однако он, по всей, видимости, был виноват в этом сам. Вместе с рекрутами в Испанию прибыла комиссия из десяти сенаторов, которые оставались при Помпее вплоть до его возвращения в Рим (Арр. Iber., 78—79, 334—434). Однако такие комиссии сенат обычно посылал в новоприобретенные или усмиренные области, чтобы обустроить их в римском духе {233} . Очевидно, сообщения Помпея об успехах первого года произвели такое впечатление (и это дополнительно объясняет продление ему полномочий), что в Риме уже рассчитывали на скорейшее окончание войны в Кельтиберии. Поэтому, с одной стороны, туда была направлена сенатская комиссия, а с другой, очередная замена отслуживших солдат новыми рекрутами казалась безопасной. То, что ситуация оказалась совершенно иной, будет показано ниже. Положение Помпея в Испании стало из-за этого еще более опасным, не говоря уже о том, что его противники из числа нобилитета ждали только повода, чтобы свалить его. Благодаря уму (ratio), рассудительности (consilium) и предусмотрительности (prudentia) (Cic. De rep., Ill, 28) Помпеи выпутался из тяжелой ситуации — в Испании связанной с нумантинцами, в Риме со своими противниками — и спас собственное политическое бытие, но лишь ценой порядочности (probitas), стыда (pudor), верности слову (fides) (Cic, Loc. cit.) и морального падения, своего и Рима.