Остен Эмилия
Шрифт:
– Не раздумывайте о неприятностях, – попросил виконт. – О них буду думать я. А теперь идите. Идите же.
– Ну так выпустите меня, – засмеялась Лоретта.
– Ах да. – Он отнял руки, продолжая глядеть на нее так, будто сейчас поцелует снова. Лоретта подозревала, что это может случиться, и совершенно не возражала, однако голос разума пробивался в сознание. Уйти сейчас, чтобы встретиться потом. Да…
Она развернулась и пошла прочь. Но не удержалась и оглянулась пару раз. Дориан стоял неподвижно, положив руку на эфес шпаги, и казался призраком в этом царстве цветов и зелени.
Лоретта присоединилась к обществу как раз вовремя: беззаботно щебечущая стайка фрейлин окружила королеву. Мария-Терезия улыбалась: оказывается, всю компанию развлекал Седрик де Кератри. Удобно устроившись на приземистой скамеечке у ног ее величества, Седрик истязал лютню и рассказывал забавные и весьма двусмысленные истории. Фрейлины покатывались со смеху. Лоретта слилась с их пестрой компанией и сделала вид, что была здесь все время, ни на секунду не отлучалась. Бланш незаметно подмигнула ей.
– Довольно фривольностей. Спойте нам что-нибудь, шевалье, – любезно предложила Мария-Терезия. – Это обрадует и меня, и моих дам.
– С удовольствием! – Седрик уселся поудобнее; чуткие пальцы пробежались по струнам, вплетая музыку в июльский день. – Что желаете, ваше величество? Милые дамы?
– Что-нибудь повеселее! – воскликнула Бланш. – Разбавить постное настроение.
– Сестричка, для тебя – все что угодно! – усмехнулся Седрик. – Есть одна песенка… Хотя вы, ваше величество, ее слышали. Я однажды исполнял ее при вас. Про монаха Иоанна, помните?
– Как же! – королева кивнула. – Вы пели ее в тот вечер, когда мы позвали вас к ужину… Пойте, шевалье, пойте! Премилая песенка.
Дамы затаили дыхание. Седрик нарочито кокетливо поправил волосы, подражая придворным поэтам, взял первые аккорды и запел. Голос у него был очень хороший, и Лоретта заслушалась, благо, песенка действительно оказалась презабавная.
– Спешу поведать вам сейчасМной в детстве слышанный рассказ.Но, чтоб он был усвоен вами,Перескажу его стихами.Жил коротышка Иоанн.Монашеский он принял сан,И по пустыне, бодрым маршем,Шагал он вместе с братом старшим.«Ах, мой любезный старший брат!Мирская жизнь – сплошной разврат!Мне не нужна еда и платье,Поддержка мне – одно распятье!»Седрик закатил глаза, изображая не в меру благочестивого Иоанна; королева рассмеялась, фрейлины последовали ее примеру. Кератри, удовлетворенный произведенным эффектом, продолжил:
– Резонно старший возразил:«Кем ты себя вообразил?Неужто истина, дружище,В отказе от питья и пищи?»«Нет, – отвечает Иоанн, —Твои слова – самообман.Постом изматывая тело,Мы совершаем божье дело!»Дав сей торжественный обет,В сутану ветхую одет,Он с братом старшим распростилсяИ дальше в странствие пустился…В глазах Седрика плясали чертики. Лоретта зажимала рот ладошкой, Мария-Терезия улыбалась.
– Подставив солнышку главу,Он ел коренья и траву,Стремясь достичь высокой цели…Так длилось более недели.На день десятый наш монахСовсем от голода зачахИ поспешил назад, к деревне,Где брат его гулял в харчевне.Глухой полночною поройОн стукнул в ставенку: «Открой!Твой брат несчастный – на пороге,И он вот-вот протянет ноги!Изнемогаю без жратвы!»Но старший брат сказал: «Увы!Для тех, кто ангелоподобны,Мирские блюда несъедобны!»Монах скулит: «Хоть хлебца дай!»Хохочет брат: «Поголодай!В питье и пище – проку мало,А здесь у нас – вино да сало!»– Боже, какая жестокость, – скептически посочувствовала Бланш несчастному Иоанну. Седрик расхохотался, вырвал из лютни новую бурю звуков и продолжил:
– Взмолился бедный Иоанн:«На что мне мой поповский сан!Пусть голодают херувимы,А людям есть необходимо!»Ну, тут его впустили в дом…Сказать, что сделалось потом?Монах объелся и упилсяИ, захмелев, под стол свалился.А утром молвил Иоанн:«Нам хлеб насущный Богом дан!Ах, из-за пагубной гордыниЯ брел голодным по пустыне!Попутал бес меня, видать!В еде – Господня благодать!Видать, Господь и в самом делеВелит, чтоб пили мы и ели!»Песенка закончилась, дамы зааплодировали. Королева милостиво кивнула, выказывая, что ей понравилось, и Седрик, вскочив со скамеечки, глубоко поклонился ее величеству.
– Одно удовольствие – слышать такое из уст слывущего набожным королевского гвардейца, – произнесла Мария-Терезия.
– Ваше величество, неужели вы меня осуждаете? – удивился Седрик и молитвенно сложил руки. – Прошу, простите меня!
– Нет, песенка хороша… – успокоила королева.
Лоретта ощутила, что Бланш дергает ее за рукав, стремясь привлечь внимание. Обернувшись, девушка увидела Арсена, направлявшегося к ней. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.