Далее, к вечеру, не позднее полуночи девятого августа передовые части грузинской армии должны выйти к южному порталу Роки. С единственной, но архиважной задачей: заблокировать ТрансКав, перекрыть тоннель, чтобы не допустить ввода российских войск – частей 58-й армии по единственной трассе на территорию Цхинвальского региона, который в ближайшие дни энергичнейшим образом будет зачищен от сепаратистов, от самой «аланской скверны». После чего район навсегда станет не только де-юре, но и де-факто грузинской территорией, составной частью Грузии-Картли, управляемой из Тбилиси, а не из России, из кремлевских и лубянских кабинетов.

В Нью-Йорке только что закончилось экстренное заседание Совбеза ООН, созванное по требованию Российской Федерации. Но завершилось оно, как и предполагало грузинское руководство, как и договаривались на этот счет с прибывшей за несколько дней до начала «спецмероприятия» секретарем Госдепа США Кондолизой Райс, ничем, пустыми словами, лицемерным призывом «к сдержанности всех сторон и участников конфликта».

Время для начала акции было рассчитано идеально. Восьмое августа – день открытия Пекинской Олимпиады. О том, что из себя представляет новый президент России, кажущийся тенью переместившегося на пост премьера авторитетного и жесткого лидера страны, чего можно ожидать от преемника, пока еще мало кто знал. Официально объявлено, что президент РФ находится в отпуске в эти августовские дни. Премьер, в котором по-прежнему видят почти единовластного правителя, в момент нападения находился в Пекине и вряд ли был способен – по замыслу некоторых стратегов – оперативно вмешаться в скоротечный конфликт.

Опять же, выходные. Даже такую немаловажную деталь, как переезд в эти дни двух главных управлений ГШ МО РФ из основного здания во временные помещения, о чем, конечно же, тоже было извещено политическое и военное руководство Грузии по дипканалам и по линии взаимодействия с некоторыми западными спецслужбами, тоже учли, планируя дату начала спецоперации «Чистое поле».

Но даже если кто-то и не поверил клятвенным заверениям харизматичного руководителя Грузии Михаила Саакашвили, объявившего на весь мир вечером 7 августа об отданном им приказе о прекращении огня, то, как казалось многим в Тбилиси, в Вашингтоне и в некоторых европейских столицах, полутора-двух суток, пока Москва будет «раскачиваться», пока российские дипломаты, как это происходило прежде, будут взывать к выполнению «буквы и духа Устава ООН» и требовать принять санкции против Грузии, достаточно, чтобы добиться главных целей этой акции.

Грузинские войска и милицейский спецназ возьмут под контроль в кратчайшие сроки Цхинвал и перережут стратегическую магистраль ТрансКава. Прогрузинское марионеточное «правительство» Дмитрия Санакоева к исходу 9 августа объявит об упразднении автономии и присоединении бывшей Южной Осетии, а ныне Цхинвальского региона к Грузии. США, а затем и многие другие союзники по НАТО признают свершившийся факт и вряд ли станут осуждать тбилисские власти за некоторые допущенные ими в ходе операции по восстановлению «конституционного порядка» в регионе Цхинвала «перегибы»…

Это будет полная победа, а победителей, как известно, не судят. Особенно если у тебя в союзниках самая мощная мировая держава.

Этого дня ждала вся Грузия. Его ждали все патриотично настроенные грузины, вне зависимости, где они в данный момент проживают и являются ли они сторонниками «Мишико».

И, надо сказать, вплоть до трех часов пополудни 8 августа события в Южной Осетии развивались во многом именно так, как это и было спланировано разработчиками плана спецмероприятий под названием «Чистое поле».

Село Сарабук после ночного артобстрела и проведенной утром силами спецназа МВД зачистки напоминало теперь – если смотреть с воздуха или с соседних высот – кусок ткани камуфляжной расцветки.

Зеленый цвет – это уцелевшие от пожаров, от разрывов гаубичных снарядов, мин и залпов РСЗО «Град» фруктовые сады, виноградники, огороды с грядками. Пепельно-серый, местами коричневый или черный цвет – пожарища, сгоревшие дома и сараи, обугленные плодовые деревья и пожухлая, почерневшая виноградная лоза.

Всего в Сарабуке, в Верхнем и Нижнем, населенном преимущественно осетинами, насчитывается около сотни домовладений. Вернее, их столько было сутки назад. Теперь же, ближе к вечеру восьмого августа, примерно пятая часть домов или лежала в руинах, или пылала, выбрасывая оранжевые с прожилками дыма и копоти языки из пустых оконных и дверных проемов, либо уже полностью сгорела, превратившись в тлеющие, еще не успевшие остыть головешки. Остальные дома большей частью тоже повреждены в той или иной степени. В некоторые из них – в окно или в дверь – бросали гранаты, прежде чем войти. Другие строения имели на стенах и на кровле щербины от автоматных и пулеметных очередей, рваные отметины от осколков разорвавшихся неподалеку снарядов и мин…

Милицейский спецназ и военные, войдя ночью в село, застали здесь лишь стариков, женщин и детей. С местными, надо сказать, особо не церемонились. Тех, кто не успел сбежать во время ночного артналета, кто не погиб в первые часы, когда бойцы стреляли по всему, что движется, или бросали гранаты в подвалы домов, тех выдергивали из домов, сараев, из ям и укрытий и гнали небольшими группками в соседнее село Ванати на фильтрацию, для допросов в местном полицейском участке (они могли также пригодиться и в качестве заложников). Этих, кто остался пока в живых, обещали не убивать. «Зачем нам вас убивать, – зубоскалили молодые грузинские воины. – Нам нужны рабы, нам нужен рабочий скот…»