Смешно, но грабитель, который вынесет ваш телевизор, вполне заслуженно сядет в тюрьму, тогда как величайшие воры — «общественные мудрецы» — присваивают состояния и пользуются уважением общества. Осознание того факта, что творцы «человечности» и «справедливости» — люди дурные, служит важным ключом к ликвидации той разрухи, которую они устроили в ваших мозгах. Став конструктивным циникам, вы выстраиваете психическую защиту против «общественных мудрецов», бомбардирующих вас своими ценностями.

По мере того как проясняется ваш взгляд, вас ожидает пугающее открытие: ценности большинства окружающих вас людей абсурдны в корне. Как ни печально, но большинство не может и не хочет слышать, как с треском разламываются их устоявшиеся, взлелеянные убеждения. Им слишком трудно отказаться от спокойствия, обеспеченного им их заблуждениями, ради света ясного видения. Обыватель не желает слушать критические замечания, вскрывающие лицемерие высокочтимых «мудрецов».

Истинный даос признает это и, соответственно, держит свои мысли и мнения при себе. Он прячет свое понимание абсурдности ценностей социума, маскируя свои убеждения. У него нет желания становиться мишенью для разъяренного общества и таким образом преобразить запутавшееся сборище людей. Ничто не может больше отвлечь даоса от его удобного повседневного распорядка, чем вступление на путь демагога. Любая попытка преподать обществу естественные ценности — это плачевный акт заблуждения, за которым неизбежно следует несчастье. Следовательно, необходимым условием осознания и осуществления своего пути является маскировка своего неприятия «человечности» и «справедливости».

Основная причина использования маскировки для сокрытая присущей даосизму чуждости общественному соглашению заключается в признании того факта, что общество не готово к истине Дао. Лао-цзы понимал, что общество в большинстве своем зависит от успокаивающих заблуждений, каковыми являются «человечность» и «справедливость»; он также знал, что, поскольку человечество утратило свои природные инстинкты, по-настоящему постичь его учение способна только горстка избранных даосов. Он предупреждал, что, если научить простого человека отбрасывать ценности социума, это может обернуться против того, кто учит, и выльется в анархию.

Естественный порядок животного царства остается в силе, поскольку он не испорчен социальной инженерией, получившей неверное направление, как в человеческом обществе. Однако время для масс, из которых состоит общество, уже навсегда упущено, так как они никогда не смогут вновь обрести свою утраченную сущность. Поэтому любая альтруистическая попытка распространить в народе даосское знание будет подобна открытому ящику Пандоры. Если отнять у обывателя сдерживающее начало ценностей социума, он, утративший свою направляющую природную сущность, станет своего рода неуправляемой ракетой. Лао-цзы предлагает даосу сосредоточить свои ограниченные способности на исцелении собственного «душевного нездоровья» и оставить обывателя барахтаться в его заблуждениях.

Выбирая чуждую условностям дорогу, далеко отстоящую от ценностей общества, ученик-даос обращается к серьезной цели. Она напоминает освобождение робота из-под власти хозяев-программистов. Во многих отношениях она является признанием того, что мир и его ценности настолько отличаются от ценностей личности, что вы — «чужой среди своих».

Лао-цзы признавал это и стал одним из первых философов, который рассмотрел, как на людей духовных влияет несовершенное общество. В то время как большинство философов придумывали рецепты, как жить в их воображаемых совершенных мирах, Лао-цзы отличался куда большим прагматизмом. Он научил нас, как иметь дело с несовершенным обществом, которое нас окружает. Этот прагматизм начинается с признания такого малоприятного факта, что к людям вокруг нас — таким улыбчивым на вид — следует относиться с крайней осторожностью. Их ценности столь же опасны, как и змеиный яд, и отравляют наши души. Они — невольные соучастники похищения нашей изначальной природы.

Общеизвестно, что все мыслители, от Платона до Ницше, отчетливо различали обычного человека и философа, понимая, что между ними существует огромная разница, которую следует сформулировать и кратко изложить. Лао-цзы, хотя и мыслил независимо, разделял этот взгляд, но в гораздо более уравнительной манере. В то время как прочие философы помещали себя на вершину социальной лестницы, у Лао-цзы «философ» — это любой даос, достигший подлинной духовности, независимо от профессии или социального статуса. Философ у него — любой человек, вышедший за рамки общественного соглашения и видящий вещи такими, какие они есть на самом деле.

Обыватель — это обычный, заурядный человек. Такие люди составляют 99,9 % населения, они и отражают ценности общества. C самого рождения обывателя его ценности формируются ценностями социума; собственно, его и воспитывают для увековечения целей социума за счет его собственной личности. В отличие от него, философ-даос сопротивляется промывке мозгов со стороны общества и ясно видит все, что происходит. C беспристрастностью ученого он исследует разрушительное воздействие общества на личность. Эта аналитическая беспристрастность и делает даоса философом. Кроме того, беспристрастность оставляет меньше возможностей манипулировать даосом, дергая за эмоциональные ниточки, как это делает надзирающее общество.