На новом месте земельные наделы отводились на мужскую душу «в размере, определяемом условиями земледелия и производительностью почвы». Поскольку в Законе 1889 г. не оговаривались размеры участков переселенцев, это право предоставлялось местным властям. Казенные земли выделялись переселенцам «прямо в постоянное (бессрочное) пользование», которые «не могут ни отчуждаться, ни обременяться налогами». Законом устанавливался и порядок землепользования, который мог быть общинным либо подворным. Это зависело от «приговора» собрания переселенцев-мужчин.

Следует подчеркнуть, что Законом впервые предусматривалась выдача лицам, получившим разрешение на переселение, путевых пособий на «обзаведение» хозяйством, а также «предоставлялись льготы по отбытию повинностей на новых местах» [410] .

В практике переселенческого дела большинство губернских и уездных по крестьянским делам присутствий еще до издания Закона 1889 г. придерживались правила отказывать в выдаче разрешений тем крестьянам, которые не имели достаточно собственных средств на переселение или могли арендовать земли у помещиков, хотя бы и на крайне невыгодных условиях. После 1889 г. этот порядок, подтвержденный рядом циркулярных разъяснений, сохранялся. Крестьяне, имевшие после продажи своего имущества менее 125–300 рублей, то есть именно те, которые больше всего бедствовали, как правило, получали отказ на свои прошения.

Однако отсутствие разрешений не могло остановить крестьян. По данным официальной статистики, на основании правил Закона до 1892 г. Министерство внутренних дел выдало разрешение на переселение в разной местности 17 289 семьям; за это же время за Уралом поселилось 28 911 семей. В 1892 и 1893 гг., когда выдача разрешений была временно приостановлена под предлогом отсутствия приготовленных участков для переселения, за Урал устремилось 145 635 человек [411] . По определению А. Кауфмана, «самовольные» переселения в начале 90-х гг. составляли от 60 до 85 процентов всего переселенческого движения за Урал, не говоря уже о таких районах, как Кубань, где переселение было почти исключительно «самовольным» [412] .

Министерство внутренних дел в своих циркулярах неоднократно напоминало губернаторам, что «самовольные переселенцы» должны отдаваться под суд и что местная администрация «не только вправе, но и «обязана» не останавливаться в случае необходимости «перед немедленной задержкой и возвращением самовольно отлучившихся с места выхода» [413] .

Однако с 1895 г. отпала необходимость в выселении самовольцев, когда Царь на заседании комитета Сибирской железной дороги высказался за поощрение колонизации Сибири. Это нашло отражение и в утвержденных 15 апреля 1896 г. новых правилах о переселении крестьян в Сибирь. При Министерстве внутренних дел было образовано Переселенческое управление, которое должно было руководить переселенческим делом в России и облегчить подготовительной комиссии, состоящей при Комитете Сибирской железной дороги, «разработку всей совокупности предложений по переселенческому вопросу» [414] .

Это были первые значительные шаги по пути к разрешению свободного переселения крестьян в Сибирь и Туркестанский край. Тем не менее правительство окончательно не отказалось от политики ограничения массового движения крестьян на окраины империи. Руководствуясь постановлением от 15 апреля 1896 г., принятым Комитетом Сибирской железной дороги, администрация лишала переселенцев, не имеющих проходного свидетельства, удешевленного проезда по железной дороге, льгот по отбыванию воинской повинности и устраивала их по возможности лишь в неподготовленных участках. Подъем крестьянского движения в первые годы XX в. заставил власти пойти на пересмотр традиционного запретительного курса в переселенческой политике, сделать новый шаг на пути капиталистической эволюции России.

Переселение крестьян в Туркестан регулировалось в основном теми же законодательными актами, что и переселение в Сибирь, но здесь оно имело свои местные особенности. Во-первых, собственно Туркестан (Южный Казахстан, Узбекистан, Киргизия, Туркмения, Таджикистан) был в основном завоеван силой оружия (добровольное присоединение тоже имело место), что не предполагало симпатий со стороны завоеванных к завоевателям. Во-вторых, это был край, где давно укоренился ислам, где мусульманские священнослужители традиционно имели большое влияние на умы и враждебно относились к иноверцам, в том числе к русским, тем более что эти последние пришли в край как завоеватели. В-третьих, пригодные для эксплуатации земли были заняты либо оседлым населением, либо кочевниками, что же касается земель, не освоенных местными жителями, то их использование было возможно лишь при условии широкомасштабных и дорогостоящих оросительных работ. Эти особенности новоприсоединенного края определяли отношение центральной и краевой администрации к его колонизации русскими крестьянами. На первом месте долгое время было опасение вызвать возмущение мусульманского населения. Власти считали, что колонизации (особенно в Фергане) «следует положить решительные преграды. дабы не возбудить против русских туземное население Ферганы, и без того находящееся в состоянии хронического брожения» [415] . Именно поэтому российское правительство не имело какого-либо определенного плана заселения края русскими земледельцами, но действовало рефлекторно, реагируя на вызовы как внутренние, так и внешнеполитические. И тем не менее процесс колонизации Туркестана проходил почти одновременно с присоединением.

Прежде всего, как уже говорилось, русские крестьяне стали переселяться в Семиреченскую область. Первые крестьяне-колонисты появились в Семиреченской области в 1868 г. – 242 крестьянских семьи перебрались в далекий край из Воронежской губернии. Поскольку план переселенчества в недрах губернской администрации еще не созрел и свободные земли не были определены, воронежские колонисты взяли в аренду участки земли у казаков, живших вокруг укрепления Верное (впоследствии город Верный, а затем Алма-Ата). Разработка всеобъемлющего плана русской колонизации затягивалась, так как зависела от завершения земельной реформы, и в 1869 г. на основе подготовленных военным губернатором области генералом Г.А. Колпаковским Временных правил, с одобрения генерал-губернатора, были основаны два первых русских крестьянских поселения – Гавриловское и Луговое [416] . В следующем году были провозглашены землемерные работы, имевшие целью создать 34 русских села и 47 мелких поселков при почтовых станциях.

Крестьянская колонизация в Семиреченской области шла «с опережением графика» до 1872 г. Предполагалось принять 1815 семей, но приехало 2310 семей; по 1880 г. в области осело 3690 семей общей численностью 13 074 души.

В Сырдарьинской области переселенчество шло куда медленнее, так как свободных земель в этом регионе сплошного поливного земледелия и густонаселенном было совсем мало. Кроме того, администрация не была уверена, что оседлое мусульманское население без отрицательных эмоций примет как своих постоянных соседей православных русских земледельцев.