Несомненно, русские начальники отличались от начальников бухарских или кокандских – они были в своем большинстве людьми доброжелательными и гуманными, но привыкшие к жесткому обращению «туземцы» воспринимали такое их свойство, как слабость, тем более что они были неверными и говорили на совсем непонятном языке.

«Желают ли они по-прежнему, – писал о таджиках востоковед и путешественник А.Е. Снесарев, – пребывать во власти Бухары, тянуться ли на сторону русских или, наконец, помышляют об афганском эмире?.. Скорее всего, их политические настроения отличаются каким-то безразличием» [593] . Это безразличное отношение основной массы селян и горожан не менялось на протяжении всех пятидесяти лет существования Туркестана в составе Российской империи до той поры, когда в 1916 г. оказался под угрозой уклад их жизни – тогда они возмутились.

Небезразличным, то есть стабильно враждебным, было отношение к новой власти мусульманских священнослужителей и сонма святош (ишаны, пиры, дервиши и т. п.), эксплуатировавших религиозные чувства и невежество тех же дехкан и жителей старых среднеазиатских городов.

Лояльно к русской администрации относились местные предприниматели (промышленники, купцы, торговцы), которые очень быстро осознали все выгоды, которые принес режим иностранцев и иноверцев: многие из этой категории населения не только были связаны с торговыми связями с Россией, но были компаньонами в русском бизнесе. Для этих людей возврат к ханским временам стал бы катастрофой. Они старались селиться среди русских, воспринимая образ жизни последних.

Существовала еще одна, весьма малочисленная группа, которую с полным правом можно назвать интеллигенцией (советские и нынешние историки-патриоты этим термином обозначали и обозначают книжников, знатоков и толкователей Корана, никакого отношения не имевших к этому слою общества). Представители этой группы мыслили смело и трезво – всего лишь горсть интеллектуалов. Самыми крупными были казах Чокан Валиханов (1835–1865) и таджик Ахмад Дониш (1827–1897).

Валиханов писал: «Мы без России пропадем, без русских мы только Азия и ничем другим без нее не можем быть» [594] . Точно к такому же выводу приходил бухарский сановник, дипломат и поэт А. Дониш. Дониш несколько раз в составе посольств посетил Петербург и другие города России, он был хорошо осведомлен о тех преобразованиях, которые проводят в соседнем с Бухарским эмиратом Туркестанском крае российские власти. Все, что он видел и узнал, привело его к непоколебимому убеждению, что присутствие России в Средней Азии – несомненное благо для ее народов. России он посвятил несколько восторженных стихотворений. О Петербурге, поразившем его воображение, Дониш писал:

Естественно, люди типа Валиханова и Дониша не могли оказать сколько-нибудь заметного влияния на своих соотечественников.

Атмосфера мощного экономического, духовного, культурного и политического подъема, характерного для России эпохи перелома веков (XIX и XX), не могла не иметь отзвука во всех концах империи, даже на такой далекой не только в географическом, но и цивилизационном смысле окраине, какой была Средняя Азия.

Отзвуком этого почти тектонического явления стало движение джадидизма в Туркестане. Термин «джадидизм» происходит от арабского словосочетания «усул-и-джадид», что означает «новый метод». Вдохновителем и идейным вождем движения принято считать крымско-татарского общественного деятеля Исмаила бей Гаспарали, чье имя в русифицированной версии звучало как Исмаил Гаспринский (1851–1914).

Этот мусульманский книжник оказался намного умнее и дальновиднее своих коллег и осознал, что мусульманство законсервировалось в архаике и настоятельно нуждается в модернизации. Достаточно хорошо образованный, знающий иностранные языки, Гаспринский пришел к убеждению о необходимости реформировать прежде всего курс обучения в коранических школах на территории всей Российской империи. Он ратовал за то, чтобы в мусульманских учебных заведениях наряду с изучением догм ислама, языков арабского, фарси и русского велось преподавание основ медицины, физики, химии, ботаники, геометрии. В этот новый список дисциплин была включена и астрология. В 1884 г. в Бахчисарае он основал школу, составил программу обучения и написал учебное пособие, с помощью которого вел обучение 12 учеников. Метод обучения Гаспринского стал известен как «новый метод» – «усул-и-джадид». Пропагандой «нового метода» активно занялась газета Гаспринского «Таржимон» («Переводчик»). По мысли Гаспринского, его «новый метод» был призван стать универсальным и должен был внедряться посредством единого для всех тюркских этносов литературного тюркского языка (которого пока в природе не существовало).

Идеи Гаспринского нашли отклик в ограниченном кружке реформистски настроенных исламских книжников Туркестана, на которых положительно повлиял сам И. Гаспринский, появившийся в Ташкенте в 1893 г. Затем неутомимый реформатор отправился в Бухару, где долго уговаривал эмира открыть новометодную школу: эмир сдался и открыл одну джадидскую школу.

В Туркестанском крае джадиды (так стали называться последователи «нового метода») не встречали сопротивления со стороны российских властей. Джадиды были противниками феодально-клерикальных порядков, пропагандировали достижения современной науки и культуры. Они были сторонниками реформ традиционных быта и семейных отношений, улучшения положения женщин.

То, что делали джадиды, согласовывалось не только с видами официальных властей, но и российского бизнеса: и тем и другим нужны были грамотные приказчики и младшие чиновники, умеющие правильно оформить торговые книги, канцелярские дела старшины, волостного начальника и бумаги о налогах. В 1911 г. в крае насчитывалось 63 новометодные школы с 4016 учащихся [596] .

Реформа в методике образования должна была, по мнению джадидов, привести к коренным изменениям в традиционном быте и обеспечить развитие местного предпринимательства. Идеолог джадидизма М. Бехбуди (1875–1919) писал: «Мы должны реформировать на основе современной культуры школы, мастерские и все то, где сохраняется старый образ жизни» [597] .

Джадиды мечтали превратить Туркестан в «цветущий сад» для местного предпринимательства.

Джадиды призывали местных купцов и промышленников взять богатства края в свои руки и не делиться ими с иноземцами (читай: русскими). «Они [иноземные купцы] получают прибыли, а вы разоряетесь, – писал А. Фитрат (1886–1938), видный деятель джадидского движения, юрист, получивший образование в Турции. – В результате у вас уже отняли торговлю хлопком и шелком» [598] .