Керимова сдержала слово.

Стоя на ступеньках главного корпуса, я жмурилась от удовольствия, подставив лицо теплому ветру. Деревья-исполины больничного парка подступали здесь к самому крыльцу, в их тени царила прохлада. Не такая приятная и освежающая, как хотелось бы, но после подвальной сырости «женского» отделения заставить себя выбраться под открытое небо и палящее солнце было непросто. Так пусть будет хоть какая-нибудь тень.

Я прикрыла на секунду глаза, наслаждаясь моментом.

Напряженное шушуканье соседок за моей спиной этим утром вывело меня из себя. А их удивленные лица, когда я начала собирать свои вещи? Их надо было видеть! На мгновение я почувствовала себя куском колбасы, уплывшим прямо из пасти пса.

Если мои соседки по несчастью не строили на меня планов, то мою проницательность можно послать к черту. Слава Богу, теперь я свободна от их пристального надзора.

Прислонившись к высоким перилам, потертым, с кое-где облупившейся от времени краской, я со вздохом еще раз поглядела на пустую дорогу, ведущую к крыльцу. За прошедшие пятнадцать минут там мало что изменилось.

Керимовы опаздывали. Я терпеливо ждала их у входа, временами бросая взгляды на парковку за углом парка. В этот утренний час там было тихо. Редкие прохожие мелькали вдалеке почти на границе видимости.

Я не сильно переживала из-за отсутствия Керимовых, списывая их опоздание на вечные пробки в центре. Мать слишком сильно волнуется за Тимура, чтобы за мной не приехать. В этом случае ей не было бы смысла идти на такие сложности с моей преждевременной выпиской.

Сегодня утром врач осмотрел меня, сделал узи и внимательно изучил анализы. Результат меня успокоил: я шла на поправку. Если бы Керимова не попросила об одолжении, наверняка, при этом немало заплатив нужным людям, через несколько дней меня бы и так отпустили домой… правда, не нарушив при этом никаких законов и не подвергая мое здоровье риску.

— Я жду тебя в два часа во вторник. Если все будет нормально, то ты сможешь вернуться к занятиям, — предложила мне врач.

— А если что-то случится за эти четыре дня? — этот вопрос не давал мне покоя.

— У Марии есть мой телефон. Вы можете звонить мне в любое время, я сразу приеду. Но я тебя уверяю, что с тобой все будет в порядке. Я предупредила Марию, что тебе нельзя поднимать тяжести и слишком напрягаться. Умеренный постельный режим, полноценный отдых и длительный сон — это все, что тебе сейчас нужно.

— И лекарства, — горько добавила я.

Женщина кивнула.

— Без этого нельзя. Вот. Я подготовила подробные инструкции что и когда тебе следует принимать.

Я забрала исписанный мелким почерком листок, чтобы позже спрятать его в сумку.

— Это все? — поинтересовалась я, когда с формальностями было покончено. И женщина отрицательно покачала головой, протягивая мне документы.

— Это нужно подписать. Простая формальность, но…

Она виновато мне улыбнулась. А я поморщилась, взглянув на текст. Добровольный отказ от госпитализации…

Захотелось возмутиться и выскочить пулей из кабинета. Страх тисками сжал сердце. Мне показалось, что я стою на краю обрыва, и любое неверное движение приведет к моему падению в пропасть.

Я сдержалась. Натянула фальшивую улыбку на лицо, и, взяв себя в руки, спокойно принялась изучать бумаги.

Если я подпишу заявление, значит, возьму на себя все риски за собственное здоровье. Мне не в чем будет упрекнуть врачей, если со мной что-нибудь случится.

Соглашаясь на предложение Керимовой, подобное не приходило мне в голову. Но сейчас могу ли я все переиграть? Остаться в больнице, вопреки обещанию?…

Что-то внутри подсказало мне, что не стоит этого делать. Я молча вывела свою подпись на документах.

— Ксения, доброе утро! — бодрый голос матери Тимура вырвал меня из раздумий.

Я резко обернулась в сторону женщины, так неожиданно появившейся у меня за спиной. Как она смогла пройти мимо меня, осталось загадкой.

— Доброе утро.

Керимова тепло мне улыбнулась, и я не почувствовала в ее улыбке фальши. Она действительно была рада меня видеть.

— Мы были у главврача, — ответила она на мой незаданный вопрос. — Виктор сейчас спустится к нам. Ты заскучала?

— Нет, — я неопределенно пожала плечами. — Ничего страшного.

— Вот и славно. Тогда давай пока пойдем к машине. Это все твои вещи? — Керимова указала на небольшую сумку, которую я повесила на край перил.

— Да. Больше ничего нет.

Мария забрала мой баул и ловко сбежала вниз. Я же остановилась на верхней ступеньке, не решаясь сделать первый шаг. Лестница, ведущая вниз…