Такое вживание в святыню для современного паломника трудно, оно требует душевной работы, требует времени… Куда легче галопом пронестись по чужим землям, чтобы потом хвастаться друзьям: «Я там был!»

А был ли?..

Преподобный Кирилл Белоезерский, наверное, единственный русский святой, с которого при жизни написали икону. Так и было: прислали к нему в вологодские края изографов из Москвы, от великого князя Василия Димитриевича. Узнав, зачем пришли посланцы, преподобный проявил высшую степень смирения: не стал отнекиваться, не стал изображать из себя красну девицу, — просто вышёл к живописцам, встал перед ними, опершись на посох, и так стоял неподвижно, пока работа не была закончена. Потом благословил художников и ушёл в свою келию. Отнёсся ко всему происходящему примерно так же, как мы к фотографированию: сделали снимок? — ну и ладно.

Сейчас эта икона — этот прижизненный портрет святого — висит в Вологодском музее. Всякий может подойти и посмотреть, кто там изображён: невысокий, простоватый старичок. Незапоминающийся образ. Наверное, если бы писали такую икону с Преподобного Сергия — получилось бы что-то в том же роде: ни тебе глаз, горящих огнём благодати, ни впалых щёк, истомлённых долгими постами… Просто русский дедушка — и ничего более.

Просто русский дедушка. Правда, он оживлял мертвецов, — бывало такое. Случалось и укрощать бурю на озере одним словом своим. Однажды во время голода стоял в монастырском дворе, раздавал хлеб нуждающимся; монахи втайне негодовали на настоятеля: «Сами-то тоже не шишками сосновыми питаемся — а он раздаёт да раздаёт! Когда ж нам-то оставит?!» А Кирилл раздаёт да раздаёт — а запас хлебный всё не уменьшается да не уменьшается…

Потом уже, после его смерти, когда стали вспоминать дивные дела преподобного Кирилла, тут и выяснилось, что он повторил все чудеса, описанные в Евангелии: отверзал очи слепым, превращал воду в вино (когда Литургию не на чём было служить), немногими запасами кормил многих голодных…

И нельзя сказать, чтобы он сейчас был забыт. Нет, преподобный Кирилл не забыт! Просто… много в России святых. Сейчас другие имена у народа на слуху. А Кирилл Белоезерский лежит в своём Кирилло-Белозерском монастыре, в городе Кириллове, тихо, спокойно. Паломников здесь мало, — всё больше туристы, приехавшие поглядеть на русскую старину, — а в Кирилове есть на что посмотреть!.. И бродя вдоль могучих монастырских стен, способных выдержать любую осаду, шагая по музейным залам, восхищаясь чудной северной природой, люди как-то и не задумываются, что вот — рядом! в двух шагах! — лежит великий чудотворец, от которого при жизни «никтоже тощ не отыде». Святой, которого Сергий Радонежский признал равным себе, — святой, который одним из первых стал на Руси творить «умное делание» — непрестанную Иисусову молитву, — святой, в святости которого при жизни никто не усомнился, — лежит себе спокойненько в пустом храме, и никто не рвётся к его гробнице, не выстраиваются километровые очереди…

Да святой-то не в обиде!..

Когда преподобный Кирилл ещё в Москве монашествовал, нёс он послушание хлебопёка, очень тяжёлое и не считавшееся почётным. И когда монастырь навещал Преподобный Сергий — он сразу, не заходя к настоятелю, прямо шёл в хлебную, и там в страшной жаре от печей, среди мучной пыли часами беседовал с собратом Кириллом. А настоятель с присными смиренно ждали у дверей, когда Преподобный соизволит выйти из хлебной. Иногда он не изволял вовсе, и тогда настоятель, постучавшись, сам заходил к своему хлебопёку и там общался с почётным гостем. Пока настоятелем был человек смиренный, понимающий что к чему, Кирилла никто не беспокоил: он работал с утра до ночи, творил беспрестанно Иисусову молитву, питался лишь хлебом да водой, и то скудно, и спал только сидя, и то недолго. Потом настоятель сменился… Нет, сначала на место ушедшего игумена посадили было самого Кирилла, но тот вскоре отказался: хлопотливая должность — от молитвы уводит ум. Пришёл другой человек. Он не плохой был, нет, просто обидно ему стало: если он настоятель, то почему в монастырь приходят только к хлебопёку? И пришлось Кириллу уйти из родной обители.

И вот 60-летний старец отправляется в глухой, почти в то время не заселённый Вологодский край, вырывает в лесу землянку и живёт там с радостью, за всё благодаря Бога. С ним вместе жил другой любитель пустынной тишины, монах Ферапонт, тоже впоследствии прославленный в чине преподобного, — так Ферапонт, человек не слабый, монах опытный, всей душой жаждавший пустынничества, не выдержал такой жизни, ушёл в места более обжитые. А Кирилл-старичок остался в своей землянке.

Ну, а потом, как водится, слава о подвигах старца Кирилла прошла по всей Руси — без газет, без телевидения, и главное — без желания самого старца. Возник монастырь, монастырь стал расти… Ничего нового: всё как у Сергия Радонежского, как у Александра Свирского, как у десятков наших преподобных. Всех не упомнишь. Россия — богатая страна: поедешь на север, поедешь на юг — везде найдётся монастырь, основанный каким-нибудь простым русским дедушкой-монахом. Чернецом, как тогда говорили. Чернецом и Кирилл Белоезерский себя именовал, но чаще говорил: «чернище, черньчище»; «Аз есмь черньчище грешно…»; «Ты, княже, хочешь ко мне в гости приехать, со мной беседы душеспасительные беседовать, а я тебе так скажу: как ты к нам в монастырь, так я сразу из монастыря. Пойду прочь, куды Бог наставит. Ты, княже, думаешь себе, что я тут добр и свят, но аз есмь черньчище грешно, всякого студа исполнено. Я, княже, слыхал, что ты грамоте разумеешь и Писание читаешь, — вот и читай: там лучше написано, чем я тебе расскажу. А нам, княже, всякой страсти повинным, велика препона души от того. Ты, господине, Бога ради не учини того, что ти к нам ехати».

Умер он в 90 лет, тихо, мирно, отслужив свою последнюю Литургию — на Троицу… А когда переселился в горняя, то вскоре позвал за собой большую часть своей братии: в тот же год умерли 30 монахов из 52…

Если взглянуть на его икону — ничего особенного не увидишь. Ну, святой, ну, преподобный. Старец. Таких старцев на Руси знаете сколько было!.. Кто сегодня помнит преподобного Димитрия Прилуцкого? Разве что жители Вологодских земель, где он подвизался… Мы бережём в памяти страшное количество имён: каких-то эстрадных певцов, каких-то, прости Господи, пародистов, артистов, авторов детективных романов, политиков… А Димитрий Прилуцкий?

Тем более что святой Димитрий жил в те годы, когда по Русской земле ходили Сергий Радонежский, Кирилл Белоезерский, Стефан Пермский… В их сиянии немудрено поблёкнуть и великому праведнику.

А святой Димитрий именно и был великим праведником. И сам сиял, подобно солнцу духовному, — не только в переносном, но и в прямом смысле: его лицо испускало ослепительное сияние, как лицо пророка Моисея после беседы с Богом на Синае. И подобно Моисею, старец Димитрий прикрывал свой лик покрывалом — чтобы не создавать соблазн для окружающих. Он с детства отличался редкостной красотой, необычной даже для Древней Руси. Всем известно, как быстро блёкнет красота от греховной жизни: лицо грешника темнеет, искажается, дрябнет. А у праведника? Праведность способна урода сделать красавцем, но преподобный и родился весьма благообразным, а уж после многолетнего подвига… Как святой Димитрий ни таился, а слава о его ангелоподобной красоте разошлась по всей Вологодской земле. Одна раба Божия соблазнилась этими слухами, тайно приехала в монастырь, подстерегла старца у окна его келии и увидела-таки лицо преподобного без покрывала. Старец понял, что за ним наблюдают, повернулся, глянул на неё строго, и женщина рухнула с окна без чувств. Долго её приводили в себя, а когда привели, она сутки заливалась покаянными слезами — пока старец не простил её.

При всём том Димитрий Прилуцкий был человек очень простой. Он и по рождению не был боярином: происходил из небогатой купеческой семьи, — и в жизни держался просто, как сейчас говорят, «без помпы». Ходил зимой и летом в драном крестьянском тулупчике, до глубокой старости трудился наравне со всей братией, не брезгуя и грязными работами… Лишь после его смерти узнали, что под тулупчиком тело его было всегда перепоясано тяжеленными веригами… А питался старец одной лишь просфорой в день (а в пост — и не каждый день), и при этом давал ему Бог сил и на труды, и на вериги.