Шрифт:
– Ты прав. Повторю слово в слово.
С высоты своих двадцати пяти лет Альбер Мате проповедовал аскетические ценности во имя морали. Он заявлял, что искусство – это пропагандистский инструмент на службе буржуазии, коммерческий театр умер, нужно просвещать души, стать орудием культурного освобождения и нести политическое послание, не зависящее от идеологического содержания, информируя зрителей о социальной реальности, то есть история должна стать центром выражения, а драматургия – предпочесть индивидууму с его личной судьбой эпический масштаб событий.
Мате встретился с Мальро [52] в 1935-м, когда тот приехал в Алжир представлять свой роман «Годы презрения», первую книгу о нацистском варварстве и посягательстве на человеческое достоинство. Мате испросил разрешения переделать роман в пьесу, и Мальро прислал телеграмму, состоявшую из одного слова: «Играйте».
В труппе Мате творческий процесс был коллективным и анонимным: имена авторов, техников, артистов не указывались, они не выходили на поклоны, не стремились к известности, получали мало или совсем ничего не получали, каждый зарабатывал на пропитание, но смыслом жизни был театр. За билеты никто не платил, но зрители могли делать добровольные пожертвования. Денег у них не просили, но помогали осознать свою гражданскую значимость и понять, как устроен мир.
52
Мальро, Андре (1901–1976) – французский писатель, культуролог, герой Сопротивления, идеолог Пятой республики, министр культуры в правительстве де Голля (1958–1969).
У Падовани Мате был своим человеком, как-то раз он даже сыграл здесь спектакль.
Мишель принесла заказ и прервала разглагольствования режиссера. Йозеф, Морис и артисты начали передавать друг другу тарелки и принялись за еду. Посетителей пришло так много, что Падовани поставил им стол на открытой террасе. Декабрьская ночь была по-весеннему теплой, усеянное звездами небо отражалось на неподвижной морской глади.
Два цыганских гитариста Тони и Жанно кружили головы слушателям, собравшимся перед эстрадой. Сидящие на песке люди предавались беседе под звуки волшебной музыки.
Йозеф закрыл глаза. Мелодия пронзала ему сердце, опьяняла виртуозностью, у него кружилась голова, дрожали губы. Он встряхнулся, почувствовав на себе взгляд Кристины.
– Потанцуем? – спросил он.
– Под эту музыку не танцуют – ее слушают.
– А вот у меня затекли ноги, – вмешалась в разговор Нелли.
Она поднялась и протянула Йозефу руку. Нелли было все равно, что подумают о ней окружающие, она не придавала значения пересудам и сплетням «этих примитивных обывателей», стремясь подтвердить свою репутацию «плохой девчонки». Еще в школе она никогда не опускала глаз, если ей делали выговор, и даже огрызалась – «ну что за дерзкая нахалка!». Нелли курила на улице, выходила без шляпы, слишком громко смеялась, слишком ярко красилась и носила в обычной жизни сценические платья. Нет, Нелли не была шлюхой – она ломала комедию, делала что хотела и когда хотела.
– Придержи коней, – посоветовала Кристина, – у мсье сердечная рана.
Йозеф нахмурился, а покрасневший от неловкости Морис взглядом попросил у него прощения: «Ну что с нее возьмешь, женщина, она и есть женщина, все они трещотки и сплетницы, рассказываешь ей по секрету о горестях лучшего друга, заставляешь поклясться, что будет молчать, а она тут же передает все… двум-трем закадычным подружкам. Ничего страшного, конечно, не случилось, но теперь весь Алжир в курсе…»
Да, мужчины и одним взглядом могут многое сказать друг другу.
У Нелли были невероятные зеленые глаза и полное отсутствие чувства ритма, но она, как настоящая актриса, умела подчиняться партнеру, позволяя ему вести.
– Не грустите, – прошептала она и еще теснее прижалась к Йозефу.
Он повидал немало сентиментальных девиц и отвечать не стал, только улыбнулся в ответ самой сладкой из своих улыбок. Женщины обожают мужчин с ореолом любовных страдальцев, считают их особенными. Они умеют чувствовать, не то что неотесанные алжирцы. Немного тепла и нежности, и разбитое сердце забьется сильнее. У Нелли тоже был печальный опыт, негодяй бросил ее, как старый стоптанный башмак, потому что его семья сочла актрису недостойной – вы только подумайте! – их круга. Хуже всего, что он местный и они иногда пересекаются. «Не знаю, что бы со мной было без работы и помощи Мате, вот кто настоящий мужчина!»
Тони и Жанно отправились отдыхать. Зеленоватый свет, тихая музыка – серьезная музыка. Падовани считал делом чести «угощать» посетителей новинками, он обожал Бинга Кросби [53] , Рэя Вентуру [54] , Люсьен Буайе [55] и Жана Саблона [56] , хоть у того и не было голоса. Рина Кетти [57] пела «Я буду ждать» со своим прелестным итальянским акцентом. Танцпол постепенно заполнялся парами. Нелли знала слова наизусть.
53
Кросби, Гарри Лиллис «Бинг» (1903–1977) – американский певец и актер, зачинатель и мастер эстрадно-джазовой крунерской (свинговой) манеры пения.
54
Вентура, Рэй (1908–1979) – выдающийся французский джазмен, продюсер, композитор, актер, сценарист. Известен как исполнитель французского оригинала песни «Все хорошо, прекрасная маркиза».
55
Буайе, Люсьен (1903–1983) – французская певица, прославилась исполнением песни «Говори мне о любви» Жана Ленуара.
56
Саблон, Жан (1906–1994) – певец и актер. Во Франции его считали послом французской песни за границей.
57
Кетти, Рина (1911–1996) – французская певица.
– Моя любимая песня. Вы прекрасно танцуете. Как ее звали?
– Предпочитаю все забыть.
Итак, два человека вступают в отношения.
Кристина радуется: ее лучшая подруга наконец-то вытянула счастливый билет. Похоже, этот парень – редкая птица, он холостяк, но не закоренелый, хорош собой, элегантно одет, не прижимист. Морис, знавший его по Парижу, утверждает, что он очень талантливый врач, а его бывшая подруга была прекрасна, как орхидея. Некоторые мужчины отлично умеют скрывать чувства, вот и этот не выглядит отчаявшимся, прячет печаль глубоко в душе. Да, что и говорить – уникум.