Следователь немедленно протиснулся вперёд, задвигая медсестру за спину.

— Какая Оля? Кто все? — Быстро спросил он. — Я следователь. Мне вы можете говорить всё, как есть. Говорите…

Протестуя, медсестра зашевелилась, но следователь на неё прицыкнул: я сам, не мешайте, он в сознании, каждая минута дорога.

Сунув руки в карманы халата медсестра с усмешкой отошла, прислонилась к косяку двери.

— Если что, отвечать вы будете. — Предупредила она.

— Да-да, буду, буду, — отмахнулся следователь, и придвинулся к пострадавшему. — Говорите, говорите, я вас слушаю.

Витальич попытался всё вспомнить. Ему это почти удалось, ровно до того момента когда произошёл взрыв… После этого он, ничего…

— После не надо, до того рассказывайте, до этого, прямо с утра. Ну, ну…

Ещё до обеда, Павел и Оля несколько раз ходили под воду. Михалыч и боцман видели это издалека. Наблюдали. Интересно. И девушка фигуристая. Как балетная статуэтка. Но симпатичнее. Дайверы на ялике от яхты недалеко совсем отошли, метров на восемьдесят, сто… В бинокль хорошо их видно. Ныряли там, забавлялись. Потом целовались… Сначала он её, потом она его… Да! — Боцман мечтательно вздохнул, помялся. — Мы не всё, конечно, смотрели, так, на всякий случай, мало ли чего, на нас же ответственность, вот. Потом Оля на ялике сидела, одна, а Павел под водой был, не видно его было. И вдруг неожиданно Павел Михалыча взял и напугал! Да и я сам, чуть за борт не высыпался! Вынырнул — чёрт! — с шумом из под воды, с кормы, как Леший водяной. Михалыч газету как раз на рундуке читал, за сердце схватился, побелел весь. Шутку такую нам устроил. Но Павел не знал же, что у Михалыча сердце слабое, извинился. Испортил немного нам настроение, но это ничего, не знал же человек, не специально. Но плавает он прилично, заметил боцман, классно, как дельфин… Так наше спецподразделение тогда, кстати, называлось. ТОФ ВМФ СССР Спецподразделение «Дельфин».

Следователь слушал внимательно, не перебивал, даже наводящих вопросов не задавал.

— …Я же сам-то всю жизнь на море провёл. Почти всю под водой. Это на пенсии я сейчас на поверхности, по инвалидности. С Михалычем, на яхте… А где Михалыч? Они живы? Они где?

Следователь лицом не менялся, не отвечал, только подбадривал, ну-ну, дальше рассказывайте, дальше, что дальше?

— Мы же где только не были, куда я только не спускался… Во всех морях и океанах… И тросы с винтов спиливал, даже с наших подводных лодок, и буи отцеплял, и радары-сонары устанавливал, и снимал, и боеприпасы с затонувших судов поднимал, и утопленников, и морских животных… секретное всё. Я же подписку давал. Давно ещё. Глубоководник международного класса, профессионал. И у нас, и в нейтральных работали и за границей, если проблема какая. Нас таких на флоте пятеро было Ты не знаешь. Мы все уже сейчас… Годы! Перестройка! Если вспомнить всё, не одна книга получится…

— Ну-ну, и…

— Я и говорю, все зачёты только на «пять», и разных благодарностей от самих командующих флотами штук тридцать, если не больше… И медали, я их не считаю, и два ордена есть: «За мужество» и… О чём я?

— О Павле вы говорили.

— Да, о Павле… Хор-роший парень. У меня сына-то нету… Когда мог, дочь родилась, а когда захотел, физически уже не мог, сильно переохладился однажды. Застудил. В Баренцевом море, под островом Надежда, Норвегия. Архипелаг Шпицберген, знаешь? — Боцман остро пришпилил следователя взглядом.

Следователь, не моргнув глазом, согласно кивнул головой, ну, как же, мол, конечно, знаю. Знаю.

— У них там… — Витальич перевёл взгляд в себя, вовнутрь, горестно вздохнул. — Короче, переохладился я там, хотя наши ребята всё что надо сделали, не бросили. Но… долго ждать пришлось. Понимаешь, чуть прижало меня, груз сдвинулся, а проход в трюме маленький, вот и ждал, пока наши высвободят… Хорошо воздушник ещё не пережало, хана бы! Мы по приказу там работали, по просьбе норвежского правительства. То ли не было у них спецов, в этот момент, то ли берегли, не знаю… Нас привезли. На самолёте. Первый раз за границей на берегу был, ничего не увидел. Прямо с самолёта, в закрытой машине на вертолет и на палубу. Всё. Короче, мы спустились вниз, ознакомились, осмотрелись, срисовали всё… Норвеги плавкран подогнали, плашкоут… баржу порожнюю… Я первым на работу пошёл — я всегда первым ходил — должность такая. Вот и… Ноги приморозил, это дело, — боцман газами показал следователю куда нужно смотреть, убедился, что тот, понимая и сочувствуя, поджал губы, продолжил. — Орган, как мне в медкарте записали, детородный и с ним что-то ещё там, рядом, и… Но что интересно, слышь, отчество твоё забыл, тёзка, извини…

— Сергей Сергеевич я, — подсказал следователь.

— Ага, Сергеич, что интересно, даже сейчас орган работает, а детей нет. Сына нет! Зато есть внуки. Да, двое… — Витальич улыбнулся, соорудил на лице подобие улыбки, она у него получилась довольно приятной, даже мечтательной, но другие мысли вытеснили. — Инструктором служил, начальствовал над водолазами, а потом…

— О Павле…

— Ага-ага, я и говорю. Я вижу как люди под водой себя ведут. Вижу — есть почерк или нет. Характер, сила, манера… У Павла всё есть. Он мастер. Правда я ещё не ходил с ним на глубину, детально не знаю, но, талант у него точно есть, или школа.

— Понятно, понятно, — подбадривал следователь. — Значит, и Павел с вами был.

— Был, а как же… А почему был? — насторожился боцман. — С ним что-то случилось. Где он? Где Оля?

— Нет-нет, всё нормально, вы не волнуйтесь, всё в порядке. Я личную вашу характеристику на него хочу услышать. Личный, так сказать портрет человека, мужчины… Какой он на ваш взгляд как человек, как мужчина? Как он выглядел, то есть выглядит… Я с ним ещё не знаком.

Сбивал боцмана, тот не слыша тревоги в голосе следователя, терялся… Да и медсестра не меняла спокойно-скептически высокомерного выражения лица.

— Павел-то… Ну молодой такой, высокий, спортивный, или пловец, или этот, который и прыгает, и бегает…

— Десятиборец. — Подсказал следователь.

— Ага, а может и боксёр. Нет, он растяжку делал, как каратист, я видел, на шпагат на палубе садился. Мы ещё с Михалычем… Слушай, опять забыл как тебя… Скажи, а где Михалыч? Сестра, далеко он? Он дома? В палате?… С ним можно поговорить, увидеть?

— Сейчас нет, конечно, — отозвалась от двери медсестра. — Ночь же! Все спят.

— И Михалыч ваш спит, — подхватил следователь. — И Павел, и Оля. Только мы с вами, да сестра… Сестра, а можно нам чайку с Сергеем Витальичем соорудить, а?