– Вставайте, еще ничего не кончилось, – сказал Хранитель немного уставшим голосом. Или это мне только показалось?

Мы вскочили, бросились в дом следом за ним. Егора я на всякий случай убрал за спину. Так, чтобы не попал под горячую руку Астрае. С нее станется оставшиеся зубы парню пересчитать в неразберихе. Женщина с дочкой продолжала стоять на пороге, не решаясь войти. И то правда, трясло нас не по детски. Дом, хоть еще и держался, но стекла в нем уже сыпались, а на стенах змеились трещины, мебель блуждала по комнатам, словно живая.

Хранитель завел нас в последнюю комнату. Там, за столом сидели Астрая и мальчик лет десяти. Оба склонились над раскрытой книгой в кожаном переплете, с серебряной застежкой, с исписанными детским неровным почерком страницами, и едва не плакали.

– Что? – спросил я сходу.

– Не получается, – в голосе девушки звенели слезы.

Мальчишка только шмыгал носом, виновато смотрел на меня из-под бровей. Ключ лежал рядом, подрагивая при очередном толчке.

– Что вы делали? – спросил я.

– Чего только не делали, – отмахнулась Астрая. – Прикладывали к обложке, к застежке – без толку все.

– Может, подскажешь чего? – обратился я к Хранителю.

Но тот только плечами пожал:

– Не имею права. Я – Хранитель, все остальное меня не касается.

– Сволочь ты! – вскипел Егор и набросился на Хранителя.

Я с трудом удержал его:

– Сейчас думать надо, а не кулаками махать.

Хранитель одобрительно улыбнулся. Астрая в этой суматохе, похоже, даже не обратила на послушника внимания. Интуиция пискнула что-то и испуганно замолчала. Что-что? Повтори, не расслышал. Она чирикнула еще раз, потом еще. Ага, понял.

– Илюша, скажи: а что ты делал с Книгой? – попросил я как можно миролюбивее.

– Читал, – несмело ответил мальчик. Голосок у него был звонкий, яркий. Я уже где-то слышал его, да и личико это мне знакомо.

– Продолжай.

– Здесь много интересных сказок и фантастики, и просто рассказов. А потом я решил написать свои, чтобы соединить и то, и другое. Мне показалось, что будет очень интересно. Вот, смотрите!

Я посмотрел на исписанные страницы. Они аккуратно находились посреди книги. Начиналась Книга летописями, а заканчивалась сводками научников, отчетами о полетах и опытах. Да это же…

– Это модель нафых Миров, – Егор словно прочитал мои мысли. – И ефли перепифать фередину, фмефать вфе, тогда и в реальнофти нафтупит Хаоф.

– Быстро стираем все! – я принялся искать какое-то лезвие, ластик, все, чем можно стереть буквы.

Астрая, Егор и Илюша помогали мне, только ничего не получалось. Буквы не хотели покидать бумагу. Ох, верно говорит поговорка: написанное пером не вырубишь топором. Хранитель стоял в сторонке с часами, на которых последние песчинки уже покидали верхнюю чашу.

Мне на глаза попался Ключ. Бриллиант каплей росы дрожал во время подземных толчков, грозя выплеснуться через края.

Интуиция чирикнула и испуганно спряталась, долбанув меня напоследок своим клювом. Да понял я, понял, к чему драться-то так?

Я схватил цветок, повел ним по страницам. Жидкий бриллиант мгновенно впитал в себя, словно губка, все буквы, возобновляя девственную чистоту страниц. Как только была стерта последняя буква, книга захлопнулась, Ключ сам лег на застежку, превратившись в сложный и красивый орнамент замка.

– Время! – голос Хранителя громом прогремел в мгновенно наступившей тишине.

Мы все застыли, прислушиваясь.

Ничего.

Ни грохота, ни толчков, ни воя сирен, ни звона стекла.

Все закончилось.

Хотя нет, не все.

Разбитые стекла с легким скрежетом ползли друг к другу, соединяясь, восстанавливаясь в рамах. Мебель понемногу переезжала в первоначальное положение, трещины сами собой зарастали. Миры восстанавливались в своих первоначальных пределах и состояниях.

Первым засмеялся Егор. Смеялся он хорошо, задорно, демонстрируя нам отсутствие передних зубов. Глядя на него, рассмеялась Астрая, потом я. Улыбнулся и Хранитель. Ничего, поставим мы тебе, Егорушка, за подвиги твои, зубы из злата чистого. Вот не пожалею оклада месячного, Творец мне свидетель! Будешь ты еще свистеть соловушкой.

Кто-то несмело коснулся меня рукой. Я посмотрел вниз. Илюша держал в одной руке Книгу, другой трогал мой рукав.

– Чего тебе, малец? – я принял Книгу, повертел ее в руке. Книга как книга, а шуму из-за нее!