А вот что пишет сам пастор Хоркель о следующем случае: «Столь же впечатляет сообщение, опубликованное священником и профессором-исследователем, господином П. Г.». Племянник профессора, ученик столяра, однажды отреставрировал фигуру ангела, после этого вновь занявшую свое место рядом с дарохранительницей на алтаре. В 1939 году племянник ушел на фронт. 6 сентября 1943 года (католический праздник — день Ангела-хранителя) священник во время обедни специально попросил Ангела-хранителя защитить племянника и пять его братьев, которые были на фронте. Днем позже, в понедельник, «церковный служка увидел фигуру отреставрированного племянником ангела лежащей на полу. Кисть левой руки была отбита по запястью, в то время как на правой руке большой и указательный пальцы оставались целыми, но три других пальца были сильно исковерканы. Получалось, что ангел со своего места на алтаре был пронесен какой-то неведомой силой на расстояние примерно четырех метров, причем не пострадали ни цветы, ни свечи, которые он должен был бы задеть». Служитель заметил также, что упала икона Троицы, висевшая на высоте примерно пяти метров на алтаре. Но и на ней не было ни царапины. К тому же и крюк, на котором она висела, и ушко для крюка прочно сидели на своих местах.

Как выяснилось позже, племянник по дороге на фронт — в то самое воскресенье — попал под бомбежку и был тяжело ранен. Той же ночью ему ампутировали кисть левой руки — по самое запястье. На правой руке невредимыми остались лишь большой и указательный пальцы; остальные пальцы оторвало до средних суставов. «Все это мы узнали только через несколько недель. Его раны точно соответствовали повреждениям на фигуре ангела».

Из той же книги хочу процитировать случай, произошедший в России: «Во время отступления наш отряд попал в непроходимое болото. Мы выбрались на какой-то островок, а куда идти дальше — не знали. Тут нас обнаружили русские и начали бомбить с воздуха. Положение было совершенно безнадежное, смерть казалась неминуемой. А надо сказать, что у нас в отряде был один солдат по прозвищу «богомолец». И вот наш командир с усмешкой сказал ему: «Ну, теперь делать нечего, теперь тебе остается только молиться!» Все засмеялись, но «богомольца» это ничуть не смутило. Он отошел на несколько шагов в сторону, встал у какого-то куста на колени и начал читать молитву. Вдруг откуда ни возьмись к нему подошел солдат в серой шинели, которого никто не знал, и сказал: «Я выведу вас отсюда. Я знаю дорогу». «Богомолец» подошел к командиру и сказал ему, что какой-то солдат берется вывести отряд из болота. Тем временем остальные солдаты примолкли и последовали за незнакомым проводником. Он провел нас по узким тропинкам до того места, где мы снова почувствовали твердую почву под ногами. Командир хотел поблагодарить неизвестного, но тот бесследно исчез. Об этом происшествии начальству был подан официальный рапорт. В результате нам было строго-настрого запрещено кому-либо рассказывать об этом происшествии».

Древние германцы считали, что их павшие в бою герои уходят в Валгаллу и оттуда поддерживают своих товарищей, воюющих на Земле. Может быть, в этом есть доля правды?

Друзьям и почитателям Гёте известен случай, происшедший с ним в битве под Иеной. Великий поэт слышал от людей, заслуживающих доверия, что по ночам там видят телегу французского обоза, запряженную четырьмя черными лошадьми. В телеге сидели французские солдаты, у которых вместо лиц были голые черепа. Гёте позвал с собой студента Клемма, который охотно согласился на предложение, желая разоблачить это «волшебство». Ночью, с оружием оба отправились на холм, под которым, как предполагалась, находилась французская братская могила. Там они, правда, не увидели никакой телеги, зато заметили наполеоновского постового, медленно расхаживавшего взад и вперед. Фигура тут же бесследно исчезла, как только Гёте и его спутник подошли к постовому вплотную.

Художник В. Гаш (W. Gasch) получил в мае 1916 года на фронте во Франции задание от принца Иоганна Георга Саксонского (Johann Georg Prinz von Sachsen) сделать зарисовки сцен боя на передовой. Гаш, в то время унтер-офицер саксонского артиллерийского полка, был переведен для этой цели в подразделение артиллерийской звуковой разведки № 44 в Амифонтэн (Amifontaine). По дороге к новому месту службы он в полдень подошел к разбитой артобстрелом усадьбе. Остатки высокой каменной стены так и располагали отдохнуть в ее тени. «Я освободился от своей тяжелой поклажи и, облегченно вздохнув, прилег в траву. Вдруг над самым ухом я услышал крик моей (умершей) матери: «Вальтер, беги отсюда!» Подхватив саблю, каску и ранец, я испуганно вскочил и побежал изо всех сил в тяжелых сапогах в поле. Пробежав метров пятьдесят, я услышал свист тяжелого снаряда, который в ту же секунду с ужасающим грохотом разнес на куски стену, в тени которой я только что лежал. Вслед за первым разрывом вокруг меня засвистели осколки все новых и новых тяжелых снарядов, с глухим воем впиваясь в землю. Сердце колотилось как бешеное, когда я, постепенно замедляя бег, робко оглянулся на развалины разбитой стены, из которой поднимался столб дыма. Я поблагодарил мою ушедшую в вечность маму, — заканчивает свой рассказ художник, — за ее предупреждение из мира духов. Ее руку, охраняющую меня, я ощущал над собой еще не раз в тяжелых битвах на Сомме, в Шампани и под Верденом; а также позже, во время Второй мировой войны, и, пропадая от голода, в американском лагере в Крейцнахе».

Профессор Франц Нойхольд (Franz Neuhold) рассказывает: «Летом 1944 года американцы и англичане начали с авиабаз в Италии бомбить города Южной Европы». Однажды английские бомбардировщики нанесли удар по вокзалу в Клаузенбурге (Klausenburg). «В результате погибли и были ранены тысячи человек». За день до этого Франц Нойхольд и его друзья были предупреждены через медиума, что в полдень следующего дня не следует приближаться к вокзалу. «Предупреждение из мира духов оказалось не напрасным, как подтвердил авианалет». Узнав о предупреждении, гестапо заподозрило в медиуме (это была женщина) шпионку. «Хотя бедная женщина ничего заранее не знала, да и знать не могла, так как говорила о бомбардировке в состоянии глубокого транса, она была арестована тайной полицией и интернирована, потому что гестаповцы не верили в возможность общения с духовными существами и в предупреждения из мира иного».

Строитель колодцев Алоис Ирльмайер (Alois Irlmaier) из Баварии, когда участились бомбардировки, время от времени не советовал использовать определенные бомбоубежища. Он частенько гостил у одной родственницы в Розенхайме (Rosenheim). Однажды он сказал ей, чтобы она не заходила в середину бункера у площади Залиненплац, потому что там он видит множество трупов. А вот у входа в бомбоубежище будет безопасно. «Эта весть быстро распространилась по всему городу, и когда начался очередной авианалет, жители бросились в бомбоубежище, не заходя в середину. Когда уже начали падать бомбы, в бункер зашли солдаты, столпившись, несмотря на предупреждения местных жителей, в середине бомбоубежища — и все погибли от прямого попадания бомбы. Те же, кто остался у входа, остались целы. Десятки таких случаев очень хорошо известны до сей поры», — пишет биограф Ирльмайера д-р Адльмайер (Adlmaier).

Обращение к людям, обладающим сверхчувственными способностями (может быть, называть их для простоты экстрасенсами? — Примечание переводчика), с вопросами о судьбе пропавших без вести — обычное дело во время войны. У Ирльмайера не было отбоя от посетителей. Даже и после войны у его дверей стояла очередь. Ясно, что при таких перегрузках ошибки неизбежны. Невежественные люди тут же навешивают на того, кто хочет помочь, ярлык обманщика. Вспоминаются строки Августа Бебеля:

Во время Первой мировой войны во Франции жила ясновидящая, некая мадам В., которая подобно Ирльмайеру видела потусторонних и описывала их. Некий врач по фамилии Z. потерял на войне сына, то есть сын официально считался пропавшим без вести. Родители совершенно ничего не знали о судьбе сына. Но однажды мадам В. описала молодого человека, которого она, по ее утверждению, видела вблизи господина Z. Она назвала его ласковым «домашним» именем и — с его слов — указала точное расположение его могилы. Он сам назвал деревню, описал все тамошние солдатские кладбища, точно указал аллею, где была его могила, и ее номер. Все сведения подтвердились, хотя ранее никому не были известны.