1910 г. Марта 24. Я. П.

24 марта 10 года. Ясная Поляна.

Какое дело делается нашими жизнями, нам не дано знать. Дано нам знать только то, что дело это есть, что есть хозяин этого дела и что мы всегда можем знать, когда мы делаем предназначенное нам дело и когда не делаем его или делаем противное ему. Признак же того, что мы делаем или не делаем это дело, есть очень ясный, несомненный и всем понятный: чем больше живешь любовью ко всем людям и всему живому, тем полнее делаешь порученное тебе дело, чем меньше любишь, чем больше отдаешься враждебным, противным любви чувствам и делам, тем меньше исполняешь или вовсе не исполняешь порученное тебе дело.

Мысль эта выражена во всех великих религиозных учениях мира от браминов до Магомета, и моим слабым лепетом разъяснялась, как я умел, в моих книгах.

Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, начатым на конверте письма Шапшиева и продолженным на почтовой бумаге.

Шапшиев — молодой человек из Тифлиса, писал о сильном впечатлении, произведенном на него статьей Толстого «О самоубийстве», которую он прочитал в газетах (см. письмо № 166), и просил Толстого разъяснить, что значит его выражение «служение миру».

1910 г. Марта 24. Я. П.

24 марта 10 г. Ясная Поляна.

Посылаю вам книгу «На каждый день». Из нее вы узнаете, как, по моему мнению, надо жить всякому человеку.

Печатается по копии, сверенной с черновиком-автографом, написанным на конверте письма Якурнова и Любимова. В автографе перед текстом Толстым помечено: Марка.

Алексей Якурнов и Василий Любимов, окончившие городское училище в г. Нолинске Вятской губ., в своем письме от 17 марта просили Толстого ответить им, только что начинающим жизнь, на вопрос: «Как жить? »

1910 г. Марта 23. Я. П.

«Дали бабе холст, а она говорит толст; дали потоне, а она говорит: дай боле».

Человек спал и ничего не знал, не понимал, был чурбан. Добрые люди разбудили его и говорят: вот тебе мир божий, солнце, небо, деревья, цветы, животные, люди, такие же, как ты, к[оторые] могут любить тебя и к[оторых] ты можешь любить. Всё это тебе, хоть ты ничего не заслужил этого. — «Нет, это всё нехорошо, лучше заснуть опять, не мешайте мне», — и чурбан, как был до жизни, так и во время жизни и после жизни остается чурбаном.

Человеку дано благо жизни, то благо, больше которого разумный человек ничего не может себе представить, а он говорит: «<жизнь> нехороша <не такая, какую я бы придумал>».

Да если нехороша, так скажи, болв[ан] или хоть милый человек, какой же бы ты хотел жизни. Эта нехороша, так какая же хорошая? И вот тут-то в ответ на этот вопрос начинаются те истерические возгласы, подразумеваемое восхваление себя, отчаянное осуждение мира и всех людей мира, разумеется, кроме себя. Явный вывод из этих возгласов тот, что моя душа слишком возвышенна <для такого порочного мира>, или такой порочный мир слишком дурен для моей такой великой души.

Такими возгласами полно ваше письмо и ежедневно получаемые мною два или три письма точно такого же содержания. Как ни неразумны такие письма, нельзя от души не сожалеть о мучительном душевном состоянии пишущих их.

Нельзя не сожалеть уже по одному тому, что это уродливое душевное настроение часто приводит этих несчастных людей к самоубийству.

Причина этого уродливого душевного состояния, производящего ту эпидемию самоубийств, которая проявляется в наше время, заключается, по моему мнению, в отсутствии и извращении религиозного сознания среди людей нашего времени. Человеку, признающему свою жизнь исполнением высшей благой воли, никак не может притти в голову мысль о том, что жизнь эта нехороша и что он может каким-либо поступком освободиться от этой воли. Только человеку, не признающему своей зависимости от высшей воли, может притти та удивительная мысль, что он знает лучше, чем тот вечный хозяин жизни, какою она должна быть и каким средством она должна быть исправлена.

Причина самоубийства, как и не может быть иначе, всегда одна и та же: отсутствие религиозного сознания, признания своей зависимости от высшей благой воли. И это отсутствие особенно заметно в наше время в России и этим вполне объясняется та эпидемия самоубийств, к[отор]ая проявляется в последнее время. Причина всех самоуби[йств] одна и та же, но есть два рода самоубийств: одни люди убивают себя, п[отому] ч[то], не веря в бога, не признавая своей зависимости от высшей силы, находят менее мучительной смерть, чем те страдания, к[отор]ые испытывают и к[оторы]е угрожают нам. Так убивают себя часто приговоренные к казни, бедные, не видящие выхода из своего положения, люди, совершившие преступления, мученицы любви и т. п.; этих самоубийств — малая часть, оч[ень] большая часть — это те самоубийства, которые происходят, так же как и первый род, от отсутствия религиоз[ного] сознания, главной причиной своей имеют не тяжелые условия личной жизни, а извращение чувства и безумную гордость, внушенную и постоянно внушаемую молодежи политическими учениями, к[оторые] для этих людей заменяют религиозное учение. «Жизнь дурна, все люди дурны, исключая, разумеется, меня и небольшого кружка близких мне людей. И так как все люди дурны, и живут дурно, а мы хороши и знаем, как должны жить люди, чтобы всем было хорошо, то мы хотим служить людям и исправить своей добродетелью мир и людей, но люди не нуждаются в нашем служении и не поддаются нашему исправлению. Что же нам делать, когда мы в этом одном полагаем нашу жизнь? Одно: уйти из этой дурной жизни, к[оторая] не ценит и не понимает нас».