Шрифт:
196.
1882 г. Марта 3. Я. П.
3-го 10 часовъ вечера.
Какъ мн больно, милая душенька, что я тебя разстроиваю своими письмами. — Это періодъ моего желчнаго состоянія: во рту горько, ноетъ печень и все мрачно и уныло. — Лучше нигд мн не можетъ быть, какъ здсь, совершенно одному въ тишин и молчаньи. — Нынче и ночь не то что дурно, а мало спалъ и не принимался за работу, а читалъ. —
Писемъ я отъ тебя не получалъ еще, кром шальнаго письма Александра1 и неискренняго письма Александры2 — на кот[оромъ] ты надписала нсколько словъ. Это письмо Александры взволновало — разсердило меня, и я написалъ ей очень жесткій отвтъ и самъ свезъ верхомъ въ Ясенки, гд купилъ конвертовъ. Но, возвращаясь домой, вспомнилъ и о томъ, что ты бы очень не одобрила это письмо и самому непріятно стало, и я послалъ взять письмо назадъ, такъ что не послалъ. —
Утро было солнечное и теплое, и жаворонки заливаются со всхъ сторонъ, и прохаться было пріятно. А теперь втрено, тепло и темно, но я ду на Козловку въ саняхъ; свезу это письмо и поспрошу отъ тебя. Няня3 нынче здила въ Тулу, отвозила деньги Авдотьи Васильевны4 и была на почт, но письма не привезла. Письмо отъ тебя очень развеселитъ меня. —
Былъ Костюшка;5 — жена его больна очень; все тоже — груди. Говорятъ, что отъ твоего лкарства прошло; но потомъ ребенокъ ея умеръ, и сдлалось тоже въ обихъ грудяхъ. Проситъ тотъ пластырь или мазь, какую ты давала. Пришли, если можно.
Ходитъ народъ просить, но я отказываю, — денегъ нтъ; да и какъ-то ныншній и годъ легче, и много я думалъ объ этомъ, и мн не такъ больно отказывать.
Хорошо ли пріхалъ Илюша. Все ли у тебя хорошо? Здоровье? И дти хороши ли? Это главное.
Прощай, душенька. Не думай, что мн не грустно безъ тебя; грустно, но я чувствую, что я отдыхаю, и несмотря на нездоровье, набираюсь силъ, и многое лучше, ясне и проще обдумываю. Можетъ быть, это мечты и загадыванья ослабвающаго, но приходятъ все въ голову мысли о поэтической работ.6
И какъ бы я отдохнулъ на такой работ.
Какъ задумаю объ этомъ, такъ точно задумаю объ лтнемъ купань.
Но, пожалуйста, и дтямъ этаго не говори. — Съ тобой я думаю вслухъ.
Сейчасъ получилъ твое письмо въ Козловку7 и очень, очень повеселлъ.
На конверте: Москва. Денежный переулокъ, домъ Волконскаго. Е. С. Графин Софь Андревн Толстой.
Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые опубликовано по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 154—155. Дата Толстого.
1 Вероятно, Александра Андреевича Берса.
2 А. А. Толстой. От него сохранился лишь второй листок, на котором она писала: «Как разработается маленькое семячко, унесенное мною, один бог ведает, но во всяком случае я чувствую, что ничто не могло поколебать моей дружбы к вам, ни твердого упования на будущее. Licht sucht Licht [свет стремится к свету], сказал Lavater, и сердце, проникнутое хотя одним лучем солнца правды, конечно осветится со временем вполне. Прощайте, милый друг, — постарайтесь любить меня по прежнему и никогда не говорите и не думайте, что мы служим не одному богу. Христос один, и вы и я любим его. Это главное». С. А. Толстая приписала к этому письму А. А. Толстой: «28 февраля. Эти два письма тебе интересны, я и посылаю». В ответном, неотправленном, письме Толстой писал А. А. Толстой: «Общего между мною и вами быть не может, потому что ту святодуховскую веру, которую вы исповедуете, я исповедовал от всей души и изучал всеми силами своими ума и убедился, что это не вера, а мерзкий обман, выдуманный для погибели людей». (Письмо это хранится в ГТМ.)
3 Марья Афанасьевна Арбузова.
4 Авдотья Васильевна Попова, «жила в доме Ясной поляны экономной много лет» (н. п. С. А.). Получала в то время 8 рублей ежемесячно.
5 См. о нем письмо от 4 июля 1881 г.
6 В ответном письме, которое можно датировать 5 или 6 марта 1882 г., С. А. Толстая писала: «Каким радостным чувством меня вдруг охватило, когда прочла, что ты хочешь писать опять в поэтическом роде. Ты почувствовал то, чего я давно жду и желаю. Вот в чем спасенье, радость; вот на чем мы с тобой опять соединимся, что утешит тебя и осветит нашу жизнь. Эта работа настоящая, для нее ты создан, и вне этой сферы нет мира твоей душе. Я знаю, что насиловать ты себя не можешь; но дай бог тебе этот проблеск удержать, чтоб разрослась в тебе опять эта искра божья. Меня в восторг эта мысль приводит» (ПСТ, стр. 188).
7 От 1 марта 1882 г.
197.
1882 г. Марта 4. Я. П.
Четвергъ 9 часовъ вечера.
У меня и во мн ничего новаго. Сплю мало и отъ того не могу работать. Нынче лучше тмъ, что лъ лучше, съ большимъ апетитомъ. Сижу все одинъ одинешенекъ, — читаю и длаю пасьянсы. Погода нехороша. Таетъ и втрено, гудитъ день и ночь. Чтеніе у меня превосходное. Я хочу собрать вс статьи изъ Revue, касающіяся философіи и религіи, и это будетъ удивительный сборникъ религіознаго и философскаго движенія мысли за 20 лтъ.1 Когда устану отъ этаго чтенія, беру Revue Etrang`ere 1834 года и тамъ читаю повсти, — тоже очень интересно.2 Письма твоего въ Тул вчера не получили, — вроятно, не умли спросить. Но за то я получилъ твое3 на Козловк. И очень оно мн было радостно. — Не тревожься обо мн и, главное, себя не вини. Остави намъ долги наши, якоже и мы4... Какъ только другимъ простилъ, то и самъ правъ. А ты по письму простила и ни на кого не сердишься. — А я давно уже пересталъ тебя упрекать. Это было только въ начал. Отчего я такъ опустился, я не знаю. Можетъ быть, года, можетъ быть, нездоровье, геморой; но жаловаться мн не на что. Московская жизнь мн очень много дала, уяснила мн мою дятельность, если еще она предстоитъ мн; и сблизила насъ съ тобою больше; чмъ прежде. — Что-то ты напишешь нынче? Ты объ себ не пишешь, — какъ здоровье. Пожалуйста, не сдерживайся въ письмахъ, а валяй, какъ Богъ на сердце положитъ. —
Я нынче ходилъ на шоссе къ большому мосту передъ обдомъ; и все злился на Толстую.5 Въ Тулу здятъ на колесахъ, и на Козловку уже едва ли продешь на саняхъ. Въ низахъ вода; но и воды, и снга мало, везд прохать можно. —
Что-то дти большія? Не грубятъ ли? Они именно грубятъ, а ты огорчаешься. Грубить весело, даже никому, просто сдлать, что нельзя. Ангелы, т не огорчаютъ. Здоровье Миши какъ?6
Я нынче думалъ о большихъ дтяхъ. Вдь они врно думаютъ, что такіе родители, какъ мы, это не совсмъ хорошо, а надо бы много получше, и что когда они будутъ большіе, то будутъ много лучше. Также, какъ имъ кажется, что блинчики съ вареньемъ — это уже самое скромное и не можетъ быть хуже, а не знаютъ, что блинчики съ вареньемъ это все равно, что 200 т[ысячъ] выиграть. — И по тому совершенно неврно разсужденье, что хорошей матери должны бы меньше грубить, чмъ дурной. Грубить — желанье одинаковое — хорошей и дурной; а хорошей грубить безопасне, чмъ дурной, поэтому ей чаще и грубятъ.