Л. Т.

Полностью печатается впервые. С исключением некоторых строк напечатано в ТЕ 1913 г., отд. «Письма Л. Н. Толстого», стр. 27—28, с ошибочной датой 14 октября 1885 г. Подлинник написан на почтовой бумаге, разграфленной в мелкую клетку, с бланком «Посредника». На нем рукой Черткова пометка: «Я. П. 14 окт. 85», вероятно, соответствующая на этот раз штемпелю получения за неразборчивостью штемпеля отправления. Письмо по всем данным написано 11 октября: в нем говорится, что Фрей находится в Ясной поляне 4-й день (он приехал туда 7 октября) и кроме того в письме к Софье Андреевне от 11 октября Толстой пишет: «Теперь написал письмо Черткову и пишу тебе».

Письмо это является ответом не на два письма Черткова из Лизиновки, как говорит Толстой, а на три: от 27 сентября, от 4—5 октября и от 8 октября. В первом из них Чертков сообщает о себе: «... С вашей легкой руки стал я посещать здешних крестьян. Каждый день к вечеру я хожу пешком... и вхожу в разговоры с теми крестьянами, которые ко мне подходят. Меня обыкновенно зазывают в хату. Иногда сходятся соседи... Они в большинстве случаев относятся ко мне просто, доверчиво и откровенно. Первые года моей жизни здесь было наоборот, и оттого я перестал с ними водиться. Теперь я очень рад их отношению ко мне, и то время, которое я провожу с ними, самое отрадное и освежительное занятие дня. Но, разумеется, я не меньше, а еще больше чувствую, что действительное, нормальное общение с ними требует жизни в одинаковой с ними обстановке и при собственной работе, одинаково-напряженной с их работой. Когда они того желают, я им читаю. Прочел я им «Два старика» и «Упустишь огонь». Успех этого чтения превысил всякие ожидания. С тех пор приходили в школу, желая приобрести «Два старика». А во время чтения «Упустишь огонь» меня прерывали восклицаниями подтверждения и одобрения. В середине чтения, там, где вы описываете ссоры баб, один выбежал на двор созвать соседних баб, пришлось начать снова, и когда я кончил и осмотрелся, то хата оказалась наполненной битком мужиками, женщинами и детьми, и все были видимо растронуты. В начале рассказа много смеялись над ссорой из-за курицы, а к концу рассказа все смолкли и у многих были слезы на глазах. По окончании чтения долго молчали и думали, а один заметил: «Да, если бы то всегда помнить, что рассказывается в этой книжке, то никакой вражды между нами не бывало бы. Да беда в том, что не помнишь этого». Другой стал возражать: «Ты чего — не помнишь»..., — и пошли разговоры. Оказалось, что именно из-за яиц в нашей деревне завелась какая-то вражда, и что судились и всё прочее по этому поводу. Они сначала подумали, что книжка на это и написана»... — В очень большом письме от 4—5 октября, Чертков пишет: «Ну что-то давно ничего не слышу от вас, дорогой друг Лев Николаевич. А между тем мысли мои постоянно переносятся к вам... Думая о вас, вспоминаю смерть Урусова [см. ниже, прим. 9]. Я знаю, как он был для вас дорог. И между тем мне представляется, что смерть его не может на вас слишком сильно отразиться. Ну — жил, следовательно и умер, вот как мы живем и, следовательно, непременно умрем. Если ваша жизнь мне дорога, и я отчасти живу в ней и ею, то эта наша общая жизнь не может прекратиться для меня вашей смертью. «Как Ты, Отче, во мне, и я в Тебе, так и они да будут в нас едино»... Но вот, покуда вы и я, мы органически живы и представляем отдельные частички одного целого, мне очень отрадно то, что я могу входить с вами в личные сношения. — Последнее время я как-то странно себя чувствую... Испытываю что-то в роде пустоты или вернее неопределенности. Я думаю, это происходит от того... что я никуда не прикреплен, не прирос. А главным образом, что не имею дома — в смысле семьи. Я везде гость и больше всего в доме своей матери. Моя ли это вина, или просто неизбежное последствие моей обстановки, не знаю, — но знаю, что постоянно всё больше и больше испытываю потребность делить жизнь с женою... Впрочем, довольно про себя. Ах да, еще два слова про себя и вегетарианство.. К своей несказанной радости, я окончательно убеждаюсь, что для успокоения половых потребностей, когда приходится воздерживаться в этом отношении, нет ничего лучшего, чем воздержание от мясной пищи. Как рукой снимает эти страшные муки... — Вероятно. Павел Иванович уже был у вас и, может быть, уже уехал. Я так рад за него, что он освободился от своей казенной службы. И дело от этого значительно выиграет... Я только что, наконец, получил исправленную рукопись «Франциска» [см. прим. 1 к п. № 77 от 29—30 августа 1885 г.]. «Фабиолу» мне также прислали... При чтении книжек в роде «Франциска» и «Фабиолы» меня продолжает смущать несостоятельность того, что я занимаюсь изданием, а не исполнением на деле этих книжек. Имеете ли вы подобное чувство? Вместе с тем я сознаю, что исполнять их каждый из нас может и, слава богу, отчасти исполняет в своей частной жизни... и что не надо жалеть, что в наше время исполнение это не принимает такой картинной и видной формы, как в те времена. Борьба та же, или могла бы и должна бы быть такою же и при нашей будничной, незаметной для других обстановке, хотя «mise-en-sc`ene» почти отсутствует. И, слава богу, отсутствуют также... эти острые формы костров, колесования...» Продолжая письмо на следующий день, Чертков пишет: «Вчера получил письмо от Свешниковой. Она сообщает, что Цебрикова [см. прим. 8 к п. № 56 от 7 мая 1885 г.] согласна на бесплатное издание всех своих рассказов для лубочной литературы. Только, к сожалению, мне кажется, что мало подходящего у нее найдется. Свешникова спрашивает про «Жизнь рабочего люда» из Золя [см. ниже прим. 8]. Она предлагает пересмотреть эту вещь... «чтобы утратилась довольно значительная сероватость, бесцветность тона». Этот рассказ я вам послал вместе с «Ткачем и хлебопеком» [см. ниже прим. 8]. Не посвятите ли вы часочек на прочтение этого рассказа «Жизнь рабочего люда...» Так как здесь дело идет о Золя, то желательно отнестись возможно внимательнее и в случае нужды сделать другое, более полное переложение «Assommoir»... Во всяком случае, верните мне, пожалуйста, сюда этот рассказ, если возможно с кое-какими отметками на полях для руководства при отделке его». — Письмо от 8 октября Чертков посвящает полностью вопросу об издании картин. «Хочу вам написать несколько слов собственно о наших картинах, — говорит он. — Как я вам уже писал... картинки ко всем составленным вами рассказам уже нарисованы художниками и готовятся к печати у Сытина, равно как и обе картины из жизни Христа, из которых «Бичевание» только на этих днях, наконец, разрешили к нашей великой радости. Сытин говорит, что в нынешнем месяце должны выйти в продажу все эти картины. Между тем по окончании изготовления их его состав живописцев, изготовляющих камни и проч., окажутся без работы, и Сытину придется задать им воспроизведение еще серии картин. Вот тут-то желательно, чтобы он не возвращался к прежним сюжетам, а продолжал занимать свою литографию изготовлением таких картин, какие мы можем ему доставить. Он сам этого желает, можно сказать, просто — страстно и постоянно умоляет меня, чтобы ему доставляли побольше сюжетов для картин. Ему самому противно, что он прибегает к каскадным французским сюжетам вперемежку с нашими картинами... С другой стороны художники, рисующие к вашим рассказам, как, напр., Репин, Крамской и друг., не могут очень скоро к сроку исполнять их, и при том... для того чтобы заручиться их охотным содействием, необходимо предлагать им... одновременно десяток сюжетов, из которых они могли бы выбирать то, что вызывает в их личном сознании наибольшую отзывчивость... Для успешного преследования нашей цели необходимо сейчас же заручиться по возможности десятком сюжетов. ...Одним словом я вам сказал, что мне кажется существенно для правильного развития нашего предприятия, а вы, главный и пока единственный источник сюжетов, уже поступите, как знаете. — За границей я усиленно искал сюжета для картин «Христа у фарисея на пиру» и «Богатого юноши», на которые вы мне указывали. Но мне не удалось найти подходящее... То же самое относительно «Христа перед Пилатом», к чему уже имеется у меня ваше изложение. «Архиерей и разбойник с подсвечниками» [см. ниже прим. 1] представляет отличный сюжет для картины, но рисунок Сытинский (Касаткина) не годится: архиерей изображен плохо, а группа исправника с преступником нарисована с задором ненужным и который непременно вызовет порицание цензуры. Но нужны еще около 9-ти сюжетов. Не можете ли вы кое-какие набрать из ваших книжек для чтения? Это не нанесет никакого ущерба графине. [См. ниже прим. 2.] Напротив того. Но всё это дело испещрено такою массою мелких затруднений и задержек, о которых нельзя себе составить понятия, не вошедши в сношения с художниками, цензурою и т. п.»

1 Из картин, которые должны были войти и вошли в первую серию издания «Посредника», были готовы в это время: «Искушение Христа» Ари Шеффера и «Бичевание Христа» Бугро (см. прим. 3 к п. № 51 от начала апреля 1885 г.), картинки с маленькими рассказами Толстого «Два брата и золото» и «Вражье лепко» Репина, а также «Девченки умнее стариков» Савицкого и кроме того картина «Спесь» — к стихотворению того же заглавия Алексея Толстого, сделанная художником гр. Ф. Л. Соллогубом (1850—1890), родственником Черткова и хорошим знакомым Толстого. Для дальнейшего намечалась в это время позднее осуществленная серия преимущественно бытовых картин русских художников. Так в письме к Черткову от 16 сентября Бирюков говорит о переснимке для издания картины Г. Г. Мясоедова, которая вошла потом в эту серию под названием «Чтение Положения 19 февраля». Из четырех же картин, о которых Чертков говорит в конце своего письма (трех на евангельские темы и одной на мотив из романа «Les mis'erables» В. Гюго в переложении Толстого на русские нравы, сделанном для кн. II его «Азбуки») ни одной не удалось осуществить.

2 Четыре «Русские книги для чтения» Толстого, предназначенные для обучающихся детей и вышедшие впервые под этим заголовком в 1874 г., представляют собой собрание тех же маленьких рассказов, басен и т. п., которые входили первоначально в его «Азбуку» (1-е издание — 1872 г.). Из этих «Русских книг для чтения» были уже взяты для первой серии книжек «Посредника» две вещи Толстого: «Бог правду видит, да не скоро скажет» и «Кавказский пленник». Чертков надеялся найти там еще небольшие рассказы в виде текста для картин. Но вопрос этот имел и щекотливую сторону: прекрасно расходившиеся и постоянно переиздававшиеся «Русские книги для чтения» составляли как бы собственность С. А. Толстой. Поэтому, обращаясь к Толстому с просьбой поискать в Книжках для чтения подходящих вещей, он и подчеркивает, что «это не нанесет никакого ущерба графине».

3 О том, какое сильное и приятное впечатление Фрей произвел на Толстого своей личностью, свидетельствуют письма его к разным лицам как во время пребывания Фрея в Ясной поляне, так и после его отъезда. Так в письме к Софье Андреевне от 11 октября Толстой пишет: «Файнерман спорит с Фреем и я слушаю одним ухом и вижу, что Файнерман его побеждает. Но я молчу. Фрей так мил, такой хороший человек, что жалко смущать его». В письме к Т. А. Кузминской от 16 октября он вспоминает о пребывании Фрея в следующих словах: «Без тебя был Фрей... Он интересен тем, что от него веет свежим, сильным, молодым миром американской жизни... Он 17 лет прожил большею частью в русских и американских коммунах, где нет ни у кого собственности, где все работают не «головой», а руками и где многие мужчины и женщины счастливы очень». В письме от 19—20 октября Бирюкову он говорит: «Поблагодарите Александру Михайловну Калмыкову за Фрея. Как мне кажется, она оценила его больше всех. Он пробыл здесь 4 дня, и мне жалко было и тогда и теперь всякий день жалко, что его нет. Во-первых, чистая, искренняя, серьезная натура, потом знаний не книжных, а жизненных, самых важных — о том как людям жить с природой и между собой — бездна... Он был в школе со мною на вечернем чтении, начал разговор с мужиками. Надо было видеть, как разинули они рты на его рассказы». (См. т. 63.) — Несколько лет спустя, в письме к Н. В. Рейнгардт от 22 февраля 1889 г., вспоминая это посещение Фрея, Толстой сообщает следующий эпизод, характерный для их отношений: «Помню, в Ясной поляне мы спорили. Я жестоко возражал ему и когда он вышел из комнаты, я опомнился и устыдился своего недружелюбного тона. Когда он вернулся, я сказал ему, что мне совестно за свою горячность, что я прошу его извинить меня. Я не успел договорить, как он уже со слезами на глазах обнял и поцеловал меня. Я многим ему обязан». (См. т. 65.)

4 Об участии Фрея в предполагаемом народном журнале Толстой пишет почти в тех же словах и в вышецитированном письме от 19—20 октября к Бирюкову. Вопрос о научном отделе в этом журнале очень занимал Толстого. Еще до приезда Фрея, в письме к Бирюкову от 17—18 сентября, он говорит: «Журнал очень вызывает меня к деятельности... Пришлите пожалуйста программу, если у вас есть. Меня смущает научный отдел. Это как раз самое трудное. Как раз выйдет пошлость. А этого надо бояться больше всего. Язык надо бы по всем отделам держать в чистоте — не то, чтобы он был однообразен, а напротив, чтобы не было того однообразного литературного языка, всегда прикрывающего пустоту. Пусть будет язык Карамзина, Филарета, попа Аввакума, но только не наш газетный...» В письме к Бирюкову, где Толстой говорит о Фрее, он употребляет такое выражение : «Я его просил быть сотрудником нашего полуфантастического пока журнала», а в заключении письма прибавляет: «Что журнал? Вы ждете, чтобы я вас подбадривал, а я, чтоб вы»... Последние строки этого письма уже указывают на то, что в редакции «Посредника» возникала неуверенность в осуществимости задуманного журнала. Смущали неизбежные трудности цензурного характера и сложность ведения дела при все расширяющейся деятельности в пределах самого «Посредника». В сентябре и первой половине октября в письмах Черткова и Бирюкова еще говорится о том, как исхлопотать разрешение на журнал, но уже 22 октября Чертков, остававшийся еще в Лизиновке, пишет Бирюкову в ответ на несохранившееся письмо его от 19 октября: «Мне кажется, что ты совершенно прав в том, чтобы не торопиться с журналом. Дело журнала тождественно с делом склада и потому было бы неразумно браться зa одно в ущерб другому» (AЧ). Затем в течение пяти месяцев о журнале не встречается больше никаких упоминаний ни в письмах Черткова и Бирюкова, ни в письмах Толстого, которого и тот, и другой несомненно осведомляли о своих сомнениях при личных свиданиях с ним. Наконец, в письме от 29 марта 1886 г. Чертков сообщает Толстому: «П. И. Бирюков отказывается от мысли начать теперь журнал. И я этому очень рад, так как издание наших книжечек далеко еще не установилось, как следует, и дело это требует всего нашего внимания». Разъясняя это свое решение в письме к пишущей эти строки, в ответ на запрос ее, в последний год своей жизни, 15 мая 1931 г., Бирюков говорит, что одной из причин его отказа от журнала была неуверенность в своих силах и в возможности вести это дело, сохраняя необходимую искренность.

5 Чертков познакомился с идеей вегетарианства и стал вегетарианцем независимо от Толстого и раньше его, в Англии, откуда он привез литературу по этому вопросу, которая заинтересовала и Толстого. Сам Толстой в то время — 1884 и 1885 гг. — не был еще вегетарианцем.

6 О Фейнермане см. прим. 5 к п. № 77 от 29—30 августа 1885 г.

7 «Софрон» — рассказ В. Савихина «Дед Софрон». См. прим. 1 к п. № 45 от 15 февраля 1885 г.

8 Об этом рассказе — эпизоде из романа Золя «L’assommoir» в переделке М. К. Цебриковой — говорится выше в письме Черткова. Рассказ этот был напечатан в «побочной серии» «Посредника» в 1886 г. под заглавием «Жервеза. Рассказ из жизни рабочего люда». Сказка Цебриковой «Ткач и хлебопек» перепечатана «Посредником» не была.

9 Друг Толстого кн. Л. Д. Урусов скончался в имении своего тестя Мальцова, Дятьково, Брянского у. Орловской губ., 23 сентября 1885 г. В этот день Софья Андреевна писала сестре своей Т. А. Кузминской: «Сейчас принесли телеграмму. Урусов сегодня умер. Сегодня 23 года тому назад нас венчали. Какое совпадение. Левочка не поехал, жаль, к нему, верно ему больно было это» (ГТМ). Действительно, Толстой летом этого года не раз собирался поехать к нему, но поездка эта не состоялась. Последнее письмо его к Урусову — после быстро следующих друг за другом писем в течение июня и июля — было от 20 августа 1885 г. — Сведения об Урусове см. в прим. 15 к п. № 46 от 24 февраля 1885 г.