Бреннан, покачиваясь на ногах, пребывал в нерешительности. Он хотел помочь Квазазимену, но сознавал, что бессилен против Дракона. Он хотел выступить против Исчезника, но тот уже умудрился затеряться в темной зале, наполненной бегающими, орущими людьми. Дракон и Квазимен, перевалившись через стойку обратно, катались по полу, как два сердитых бегемота, лупя, обжимая и царапая друг друга.

На мехе панды была кровь. Бреннан не понимал, чья она, рубашка Квазимена порвалась на спине, обнажив сплетение костей и мышц, составлявших его горб.

Нос Бреннана внезапно задергался, почуяв в воздухе какое-то зловоние. Это был газ, природный газ. Дерущиеся тузы, проламываясь сквозь стену, наряду с водопроводной порвали и газовую трубу. Бреннану понадобилось мгновение, чтобы понять, что все должны покинуть залу, прежде чем какая-нибудь искра воспламенит просочившийся в комнату газ. Он собрался было крикнуть, чтобы все уходили, но было поздно.

Послышался глухой свистящий звук, и около разрушенной стены расцвели языки пламени. Кто-то завопил «пожар!», и начался кромешный ад.

Все в панике бросились к двери. Некоторых придавило, но более хладнокровные умерили безумие. Бреннан осознал, что ему не протиснуться сквозь толпу, и направился к ведущей на верхние этажи лестнице. На ступенях он остановился, чтобы взглянуть на Квазимена и Дракона, вальсирующих по полу в неистовом танце. Панда держала лапами Квазимена за плечи, а руки Квазимена сомкнулись у зверя на горле. Его рычащая, брызгающая слюной морда была лишь в нескольких дюймах от Квазимена.

– Квазимен! – прорвался сквозь панику голос Бреннана, как сквозь мегафон в тумане. – Прекрати! Квазимен!

Он так и не понял, услышал ли его джокер или решил, что с него довольно, или же мозг его ускользнул блуждать бог знает где, но Квазимен внезапно исчез, телепортировавшись как раз в тот момент, когда панда сомкнула свои челюсти, намереваясь укусить так, чтобы оставить Квазимена без лица. Она в замешательстве поискала вокруг исчезнувшего врага, затем шатнулась прямо в колонну огня, внезапно вырвавшуюся из дыры в стене.

Воздух внезапно наполнился запахом паленой шерсти, панда закружилась по зале, натыкаясь на разбитые стойки бара и усеивающие пол обломки мебели, распространяя пламя. Наконец она остановилась и села на задницу. Издала несколько жалобных скулящих звуков, затем начала съеживаться, пока не приняла свои первоначальные пренебрежимо малые размеры.

Бреннан начал было подниматься по лестнице, но вспомнил про Мать и ее гомункулусов в подвале. Он поколебался, обругал себя и направился к коридору, ведущему к кладовке в подвале и комнате внизу.

Коридор был наполнен дымом. Бреннан побежал, сгибаясь, чтобы избежать отравляющего дыма, отыскал открытый люк и спустился по лестнице. Воздух внезапно стал сухим и жарким, и Бреннан понял, что огонь распространился на кладовку вверху. Манекены разбегались из секретного убежища Хризалис, стеная и плача, как потерявшиеся кошки.

Бреннан заглянул внутрь. Мать отделилась от стены, шлепала и корчилась на полу, как оживший матрас. Большинство гомункулусов от нее отделилось, но те, что были связаны с ней пуповинами, оказались в той же ловушке, что и она. Бреннан заколебался и уже готов был повернуться и уйти, но тут на него обрушилась мощная телепатическая волна страха и отчаяния, настолько сильная, что даже его невосприимчивое сознание ее почувствовало. Как бы Мать ни выглядела, Бреннан понял, насколько обманчив и нечеловечен ее вид. Она все еще оставалась личностью.

Он не понимал, как он может ее унести одной рукой, но знал, что должен попробовать. Он глубоко вдохнул наполненный дымом воздух, сжал зубы и вошел в потайную комнату.

– Я иду, – воззвал он.

Он вбежал в каморку и умудриллся приподнять угол прямоугольного тела Матери. Плоть ее была теплой и гибкой, и от нее, даже в задымленной каморке, исходил приятный, какой-то успокаивающий запах. Он опустился на колени и каким-то образом сумел взвалить ее себе на спину.

С потолка сыпались искры, по комнате, как густой туман, стлался дым.

– Все в порядке! – прокричал Бреннан. От боли в сломанной руке у него прервалось дыхание. – Мы это сделаем. – И тут рухнул потолок.

В ночи плыли звуки пения, разорванная гармония в двух разных ключах. В словах говорилось о чем-то вроде того, чтобы повесить Лео Барнета рядом с кислыми яблоками.

Дорожка сворачивала налево, но Джэй пошел прямо по траве и миновал группу деревьев. Блэйз нерешительно последовал за ним, пнув подвернувшийся камень.