Финн покачал головой.

– Если вы решили уйти, я не могу вас остановить. Подождите минуту, я отыщу вашу одежду. Это может потребовать времени, сегодня утром все в беспорядке.

– Пожар? – спросил Бреннан.

– Нет. «Хрустальный дворец» разрушен, но пострадавших от огня немного. Кажется, половины его служащих не было на месте, праздновали вместе с жителями Джокертауна, а другая половина бежала в беспорядке, только чтоб угоститься на праздновании.

– Праздновании? – спросил Бреннан. – Чего?

– Ох, думаю, вы не смогли об этом услышать. Прошлым вечером сенатор Хартман был номинован кандидатом в президенты. Весь Джокертаун сошел с ума.

Где-то в темноте слышались спорящие голоса.

– Это нечестно, – сказал первый голос. – Нам тоже нужен поцелуй. Он проводит с ним слишком много времени. Сколько он будет заставлять нас ждать?

– Столько, сколько пожелает, – сказал второй голос. – Мы не имеем права спрашивать, когда мастер приходит и уходит. Ти Малис действует по своим правилам и тогда, когда считает нужным.

– Мы должны убить обоих, – сказал первый голос. – Они опасны.

– Нет, – сказал третий, женский голос, – не надо этих милашек. Мастер захочет их попробовать, оседлать их, почувствовать их под собой. Мастер захочет услышать их стоны.

Этого оказалось достаточно, чтобы Джэй открыл глаза.

– А что с нами? – Он увидел вышагивающего человека-многоножку, голос которого был высоким и нервным. – Что, если они понравятся ему больше нас? Мы никогда не получим поцелуй, для меня невыносимо, когда он уходит.

Джэй лежал лицом вниз на разбитом вонючем диване, голова его была около спинки, а руки связаны за спиной. По крайней мере он на это надеялся; он их более не чувствовал и, попытавшись пошевелить пальцами, ощутил лишь оцепенение. От обивки пахло мочой. В голове пульсировало, ребра стонали при малейшем движении. Он находился в том же промозглом подвале. В нескольких футах от него находился старый водогрей с изъеденными ржавчиной трубами. За ним виднелась другая комната, где смутно в тусклом свете из грязного окна виднелись фигуры ожидающих. Джэй попытался пересчитать их, но их было слишком много и они постоянно двигались. Когда он постарался сосредоточиться, череп готов был расколоться.

Он, видимо, затонал, захныкал или как-то еще нарушил игру. Спор внезапно прекратился, и послышались шаги. Грубые руки перевернули его лицом к потолку. Над ним стоял Саша. Из-за усталости телепат выглядел похуже. Его руки дрожали, пряди черных волос прилипли к бледному потному лбу.

– Что? – сказал Джэй. Это все, на что он был способен. Его губы и горло пересохли и огрубели.

– Что? – повторил он.

– Дайте ему воды, – сказал Саша.

Мгновение спустя перед ним оказалась стоящая на коленях Эзили и поднесла стакан к его губам. Ее руки были горячи, но вода была холодной, и он ее жадно выпил, часть ее потекла по подбородку.

– Соси, – смеясь, шепнула ему в ухо Эзили. Джэй чувствовал ее запах и жар, волнами исходящий от ее кожи.

– Тебе никак не следовало ехать вслед за нами в Атланту, – сказал Саша.

Джэй расплескал остатки воды.

– Мои руки, – выдавил Джэй. – Веревки… останавливают циркуляцию. Развяжите меня.

– Я слеп, а не глуп, – сказал Саша. – Со связанными руками ты не можешь использовать свои способности. Ведь тебе достаточно указать пальцем и заставить поверить, что это пистолет.

– Он пытается нас одурачить. – Из-за Саши выступил человек-многоножка. Он был высок и сутул, изогнут, как вопросительный знак, лицо как бы пришпилено в последний момент к узкой безволосой голове. Все его руки были гротескно тощими и длинными, с кожей, туго обтягивающей мышцы и кости. И их было так много. – Я же говорю, он опасен, – сказал джокер. – Убьем его. – В одной из мириадов своих рук он держал длинный зазубренный нож.

– Нет, – сказал Саша. – Он слишком ценен.

– Сокровище, – прошептала Эзили.

– Ты знаешь, каковы чувства мастера к тузам, – сказал Саша.

– Спроси у других, – настаивал человек-многоножка.

– А у меня есть голос? – осведомился Джэй.

Эзили рассмеялась, а Саша обратил лицо к Джэю:

– Ты проголосовал бы за жизнь, – мрачно сказал он. – Глупость. – Его пальцы задумчиво почесывали большую язву сбоку на шее.

– Ты был плохим мальчиком, – дразняще произнесла Эзили. – Что ты с ними сделал, а? Со всеми нашими любимыми друзьями.

– Я же говорил тебе, – сказал Саша. – Он телепортировал их прочь. В Нью-Йорк.