— О да. Но хорошо бы ты все же перестал изъясняться столь витиевато и нести всякую чушь!

— Плохой ты все-таки гость, вадаг! Я думал, вы более учтивый народ.

— Я больше уже не настоящий вадаг, принц Шул.

— Позор! Последний представитель древнего народа не является носителем его основных добродетелей и достоинств! Однако я куда лучший хозяин, чем ты гость, а потому удовлетворю твою просьбу. Я из очень древнего племени, но не мабденского, и не принадлежу к «древним расам», как ты их называешь. Мой народ куда древнее вадагов, однако постепенно он стал приходить в упадок. Самому мне удалось этого избежать, полностью погрузившись в научные изыскания — в них я вложил всю мудрость своей души. Я научился, например, обретать различные обличья — в данном случае ты видишь одно из них. На самом же деле я представляю собой почти один только мозг, мыслящее вещество. Я способен менять свои обличья одно за другим и, хотя я трачу на это известное количество энергии, именно благодаря этому я бессмертен. В течение многих тысячелетий предпринимались бесчисленные попытки уничтожить меня, но ни одна не увенчалась успехом, ибо тогда слишком многое оказалось бы под угрозой. А потому меня оставили в покое, и я с удовольствием продолжаю свои эксперименты. За это время знания мои значительно возросли. Я повелеваю и жизнью, и смертью. Я могу уничтожить, но могу и возродить. Я способен дать другим бессмертие, если захочу. Только благодаря собственной гениальности и мастерству я в итоге стал, можно сказать, одним из великих богов. Возможно, не самым могущественным — но и это неизбежно произойдет! Теперь ты понимаешь, почему боги, которых Вселенная просто… — Шул широко раскинул руки, — я бы сказал, «выбросила» в наш мир, которые и существуют-то исключительно благодаря некоей космической случайности, отвергают меня? Они отказываются признать мою божественную сущность! Да они просто ревнуют! Им бы очень хотелось со мной разделаться, ибо я нарушил их систему самооценки. Рыцарь Мечей — мой главный враг. Он жаждет моей смерти. Так что, как видишь, у нас с тобой много общего, господин Корум.

— Я не бог, принц Шул. Говоря честно, до недавнего времени я вообще не верил в богов.

— Ну, то, что ты не бог, господин Корум, совершенно очевидно. Судя хотя бы по твоему глупому поведению… Но это неважно. Куда важнее вот что: мы оба — последние представители народов, которых по тем или иным причинам Повелители Мечей решили уничтожить. Мы оба в их глазах — вредный анахронизм, непременно подлежащий искоренению. В свое время они точно так же заменили мой народ надрагами и вадагами, а теперь заменяют их мабденами. Среди ваших рас начался тот же процесс упадка и разложения — извини, что я не отделяю тебя от надрагов, — какой погубил и мой народ. Как и я, ты предпринял попытку противостоять этому и пошел против богов. Я избрал в качестве оружия науку, ты же — меч. Сам решай, какой из двух способов лучше. И мудрее.

— Ты, на мой взгляд, мелковат для настоящего бога, — сказал Корум, теряя терпение. — А теперь…

— Да, пока что я недостаточно велик… Но это пока! Ты скоро увидишь, сколь я велик и сколь милостив, — как только я добьюсь положения настоящего бога! Но ты перебил меня. Я могу продолжать, господин Корум? Неужели тебе не ясно, что действовал я в основном из дружеских побуждений?

— Пока что ни одно твое деяние, касавшееся меня, отнюдь не свидетельствует об этом.

— Естественно. Я имел в виду союзническую поддержку, а не настоящую дружбу. Уверяю тебя, господин Корум: я ведь легко мог бы уничтожить и тебя, и твою даму сердца.

— Но я выказал бы куда большее терпение, если б знал, что ты освободил ее от условий той ужасной сделки, которую она заключила, и доставил сюда; если б я собственными глазами увидел ее живой.

— Тебе придется довольствоваться моим словом.

— Тогда лучше убей меня сразу.

Принц Шул поднялся. Движения у него были нервные, и весь он был какой-то издерганный — старый, даже дряхлый человек. Его походка вовсе не соответствовала юношескому облику. В этом сочетании было, пожалуй, даже нечто непристойное.

— Тебе следовало бы проявлять ко мне большее почтение, господин Корум.

— С какой стати? Я уже видел несколько колдовских трюков и вдоволь наслушался пышных словес.

— Я намерен предложить тебе нечто весьма существенное. Так что предупреждаю: будь со мной полюбезнее.

— Что же ты намерен мне предложить?

Глаза Шула сузились.

— Я предлагаю тебе твою жизнь! Я мог бы забрать ее…

— Это ты уже говорил.

— Я предлагаю тебе новую руку и новый глаз!

Корум вздрогнул: он не смог скрыть своей заинтересованности. Шул захихикал.

— Кроме того, я предлагаю тебе эту женщину, к которой ты, вадаг, испытываешь столь извращенное влечение, — Шул поднял руку. — О, прекрасно, прекрасно… Прошу прощения. У каждого из нас свои слабости, разумеется. И наконец, я предлагаю тебе возможность отомстить за свой народ!

— Гландиту-а-Краэ?

— Нет, нет, нет! Рыцарю Мечей! Рыцарю Мечей! И только ему! Тому, кто позволил мабденам пустить повсюду свои корни.

— Но как же Гландит? Я поклялся, что уничтожу его.

— И ты еще обвинял в мелочности меня! Сколь же ничтожны твои собственные цели! Обладая теми возможностями, которые я тебе предлагаю, ты сумеешь уничтожить сколько угодно этих мабденских «графов»!

— Продолжай…

— Продолжать? Продолжать?! Разве недостаточно того, что я уже предложил тебе?

— Ты же не говоришь, что именно хочешь получить от меня. К тому же я не уверен, что все эти обещания — не более чем сотрясение воздуха.

— Ах, ты еще и оскорбляешь меня! Мабдены дрожат от страха передо мной! Они теряют разум, когда я материализуюсь на их глазах «из пустоты». А некоторые от ужаса даже умирают, стоит мне продемонстрировать кое-какие свои способности.

— За последнее время я видел чересчур много всяких ужасов, — заметил Корум.

— Ну и что? Твое счастье, вадаг, что кошмарные сны, которыми управляю я, — мабденские. И хотя теперь ты довольно сильно стал похож на мабдена, но все же ты по-прежнему вадаг. И эти кошмары пугают тебя куда меньше, чем самих мабденов. Иначе мне было бы легче убедить тебя…