– Так точно.

– Теперь Тупикова. Ты с Пижамкиной и Хамретдиновым – огневая поддержка. С вами остаются Георгиев, Мамонтов, Хасанов, Микулин, Шухов и Зеленов. При этом Георгиеву присосаться к эфиру и внимательно слушать все их переговоры, Хамретдинову снимать все наши действия, а Шухову и Зеленову по возможности не отходить от БРДМок, мало ли. В общем, занимаете огневую позицию с ПЗРК и этим снайперским бахалом. После того как я подорву «Сюрприз» – бьёте МН-53, который болтается над нами, ракетой и обстреливаете из снайперок стоящие на земле аппараты. Только аккуратно – бить по крыльям и движкам. Желательно так, чтобы они до поры до времени не взорвались. Если они поднимут дополнительные вертолёты – их тоже бить из ПЗРК. В крайнем случае допускаю возможность ведения заградительного огня по воздушным целям из крупнокалиберных башенных пулемётов наших «бардаков». Можно не до смерти, а так, чтобы держались на почтительном расстоянии. Ну а когда мы начнём потихоньку продвигаться – поддерживаете нас огнём, подавляя стрелков и огневые точки. А дальше – по обстановке. Барабанов, ты с ангольским командованием связался?

– Ну.

– Не нукай, не запряг. Чего они говорят?

– А ничего. Сказали, что дополнительно они сюда никого не пришлют. Им из Луанды велели беречь людей и технику. Но та рота, что тут сидит, поддержит нас чем может. На это получен официальный приказ.

– БМП свою они задействуют?

– А что толку её задействовать? В ней всё равно снарядов нет…

Здесь я обратил внимание на то, что пузатый недомерок слез с БМП и, собрав своих вояк в кучу чуть в стороне от нас, что-то им визгливо втолковывает. Не иначе доводит до них «директиву Генерального штаба»…

– Замечательно, – сказал я Барабанову. – Чертовски любезно с их стороны. Тогда, капитан, будь добёр, сделай, пожалуйста, так, чтобы они вели огонь по команде, туда, куда нам нужно, и по возможности не попали бы при этом в нас и не перестреляли друг друга…

На этом я закончил, и народ разбежался по местам согласно объявленной диспозиции. Пока мы готовились, кое-что в обстановке слегка изменилось, поскольку «Оспри», по-видимому, загрузившись под завязку, запустил движки и улетел восвояси. Таким образом, целей осталось только две, зато самых важных. При этом погрузка в них тех самых продолговатых тюков продолжалась в прежнем темпе.

Медлить дальше было уже нельзя, поэтому я поторопил подчинённых в части занятия исходных позиций.

В первой группе, со мной и Симоновым, к чёрту в пекло вызвались пойти Балясин и Сулимов. Сержант Киквидзе с тремя бойцами составили вторую группу. Если вдуматься – не атака, а одно название. Хотя кто говорит об атаке? Нам просто нужно добраться кое-куда и узнать кое-что, при условии, что нам будут активно мешать разные хорошо вооружённые хамы.

Когда все залегли по местам, я, подняв руку, подал сигнал «Внимание!».

Касалось это в основном Георгиева и местных радистов, чтобы вырубили рации.

Потому что металлический цилиндрик защитного цвета, размером с литровую консервную банку, именуемый «Сюрприз», или ИВУ-904, который я заранее установил в кустах перед нашим расположением и подорвал пять минут спустя, был хитрым спецзарядом, дающим кратковременный, но очень мощный электромагнитный импульс, который гарантированно выбивает всё радио и не только хозяйство в радиусе пары километров.

«Сюрприз» сработал почти бесшумно для нас. Тусклая вспышка – и всё. Представляю, какое веселье творится сейчас у пиндосов…

– Вперёд! – скомандовал я, и мы (точнее сказать, четыре человека, составляющих первую группу) одним броском выметнулись из кустов и рванули перебежками к несуразным постройкам Мбанге.

Боковым зрением, где-то на периферии сознания, я увидел пуск нашего ПЗРК – белесый дымный след словно перечеркнул тёмный силуэт висевшего в небе вертолёта, чей оставшийся без связи экипаж уже явно не успел ничего понять. Взрыв словно размазал вертушку – следом за неяркой чёрно-оранжевой вспышкой в стороны полетели лопасти несущего винта и ещё какие-то крупные обломки, а через секунду остатки задравшей в падении нос машины уже рухнули вниз, на хижины, отметив место падения столбом коптящего дыма. Смотреть дальше на это «падение чёрного ястреба» времени у меня уже не было, поскольку, пока обломки вертолёта сыпались на грешную землю, я услышал, как оглушительно замолотило, причём с обеих сторон, по всей «линии боевого соприкосновения». Пиндосы поразительно быстро пришли в себя, и мгновенная потеря радиосвязи их, похоже, не сильно напугала. Странно…

В разноголосом, привычном для уха треске пулемётов и автоматов слышались громкие хлопки «бахала», явно выцеливавшего конвертопланы.

В любом бою время как будто останавливается и секунды тянутся лениво, словно часы. Слух привычно фиксирует близкие выстрелы и свист пуль. Зрение – спину перебегающего впереди меня Сулимова и разные мелкие детали вроде валяющихся вдоль здешней «улицы» старых покрышек, травинок и красноватой пыли под ногами. В момент, когда я наконец добежал до жестяной стенки ближайшей хижины, мне стали отчётливо слышны близкие выстрелы из чужого, судя по звуку, ствола. И я, ориентируясь почти исключительно на слух, выпалил в ту сторону из подствольника. По-моему, ещё обозревая местность в бинокль, я где-то там видел вражеского солдата. Когда осела пыль и разлетевшийся в разные стороны мусор от взрыва, я, наконец, начал более-менее ориентироваться и соображать.

Ангольцы, совершенно не стремясь продвигаться вперёд из кустов, стреляли из своих ПК и АК довольно густо, их пули решетили ветхие деревенские постройки, но плотность огня никогда не гарантирует точности попаданий. Пиндосы, судя по звукам, отвечали короткими очередями и, видимо, более прицельно.

Поскольку видимого противника поблизости не было я, в ожидании, когда к нам подтянется сержант Киквидзе со второй группой, достал бинокль и, обозрев окрестности, увидел нечто, чего я ну никак не ожидал.