Шрифт:
А там и с Персией вопрос удастся решить – опять, где уговорами, а где и оружием. И станет новоявленный Курдистан вечной головной болью как для «союзников», так и турок, что гораздо важнее.
«Это и есть асимметричный ответ, как сказал молодой генерал. Умен, даже чересчур – о таком иезуитском ходе я бы не подумал!» – Юденич мысленно усмехнулся, продолжая держать лицо каменным, и задал всего один вопрос, на который сейчас не имел ответа:
– Вы говорите от лица всех соотечественников? Но ведь у ваших людей совершенно разные взгляды…
– Это так, ваше высокопревосходительство. Большинство мусульмане, сунниты и шииты, но много христиан и езидов. Вера разная, так и есть, – но мы все вместе, а это главное – курды!
Москва
– Мы еще вернемся… – разъяренным мартовским котом прошипел Мойзес, хотя такой уверенности не чувствовал. Что-то внутри подсказывало, что белые пришли всерьез и надолго.
Москва словно вымерла – ярко освещенные летним солнцем улицы были пустынные, будто все население разом вымерло, но отовсюду доносились ружейные выстрелы, изредка стрекотали пулеметы, выплевывая убийственный свинец, да время от времени сотрясали воздух отдаленные взрывы – это грохотала артиллерия.
Автомобиль, натужно ревя изношенным двигателем, несся вперед, дребезжа на брусчатке и грозя рассыпаться с каждой пройденной верстою.
Мойзес уцепился за сиденье, его иногда кидало на сидевшего рядом Бокия – чекисты уходили последними, не успев доделать дела, ибо время не просто поджимало, его уже не имелось.
Вчера сводки были успокаивающими, и все надеялись, что эвакуация пройдет успешно. Но кто мог предполагать, что на рассвете в город ворвутся неизвестно откуда взявшиеся казаки, устроив настоящую бойню!
Совработники побросали ценности и имущество и побежали на вокзал, торопясь попасть в спасительные эшелоны, направлявшиеся в Минск и далее, на Варшаву и Берлин.
Чекисты все же успели покинуть свое здание на Лубянке, отстреливаясь от донцов, что пошли на штурм при поддержке снятого с передка конного орудия.
Такого кошмара никто не мог представить, а потому сбежали все, побросав приготовленное к эвакуации имущество и документы. Даже арестованных не успели перестрелять в камерах и поджечь здание бывшего страхового общества – паника охватила сотрудников ВЧК почти мгновенно, страх перед озверелыми казаками пересилил чувство долга.
Хотя не все удирали сломя головы – вышколенная охрана из отборных и проверенных интернационалистов смогла прикрыть бегство, дав многим ту спасительную минутку, что порою важнее любого прожитого, особенно будущего, года, которого просто не могло быть.
– Казаки! – Бокий закричал во все горло, выхватив из деревянной кобуры маузер. Мойзес оглянулся назад – между домами, вслед за машиной, люто настегивая коней нагайками, бешено скакали несколько всадников. Волосы на голове мгновенно встали дыбом – верховые догоняли, живая лошадь оказалась быстрее мотора.
– Скорее!
Над ухом застучали выстрелы, раскаленная гильза обожгла щеку, но чекист не обратил на боль внимания – не до того было. Пригнувшись, Мойзес вырвал из кармана кожанки «наган», прижав ногою дергавшийся на ухабах туго набитый чемодан, что норовил выпасть из машины. В этой борьбе он не заметил, как за поворотом показалась спасительная железнодорожная станция, забитая уже тронувшимися в путь эшелонами.
– Не трать патр…
Над головой с чудовищным свистом пролетел снаряд, и тут же взрыв разнес каменный флигель перед преследователями. Две лошади свалились, придавив всадников, оставшиеся казаки стремительно шмыгнули в переулок – дымящий бронепоезд, ощетинившийся орудийными башнями, был им явно не по зубам…
– Трогай, товарищ Марченко! Нам пора уходить, скоро тут будет жарко, как в пекле, – белые наверняка за пушками отправили!
Мойзес проследил взглядом последний эшелон, медленно ползущий к выходной стрелке. Но паровоз вскоре добавил хода, стараясь побыстрее покинуть цитадель большевизма.
Бронепоезд «Красный пролетарий» прикрывал отход и обеспечивал эвакуацию до конца – команда из проверенных балтийских матросов уже три раза пускала в ход артиллерию и пулеметы, отгоняя от станции лезущих со всех сторон казаков.
– Эх, сколько добра пропадет!
Командир бронепоезда огорченно взмахнул рукою, печальными глазами посмотрев на длинные вереницы нагруженных теплушек и платформ, что буквально забили запасные пути – именно они привлекали внимание охочих до трофеев станичников.
– Может быть, фугасными тут все в щепки размолотим, товарищ Мойзес? Десяток залпов всего…
– Не стоит, побереги снаряды! Беляки могут впереди на пути выйти, тогда каждый патрон на счету будет.
– То верно!
Матрос одобрительно кивнул и по железной лесенке полез в бронированное нутро вагона, увенчанного сверху двумя башнями с хищными орудийными хоботами.