Возможно, что тотемистические черты несет на себе белый слон в буддизме. В индуизме он вахана Индры, но в буддизме его функции намного шире: он является символом буддийского суверенитета и его победы над врагами веры, затем носителем буддийского канона. Он входит в состав так называемых семи буддийских драгоценностей, которые также являются королевскими регалиями индуизма231.

Лошадь, занявшая прочное место в ламаизме, восходит к тотемизму и зоолатрии племен Центральной Азии. Лошадь в ламаизме – это не только вахана большого отряда божеств, но даже возможная ипостась некоторых из них. Например, докшит Хаягрива и ряд производных от него божеств (Рактакришна-Хаягрива и др.) имеют лошадиную голову в короне232. Несомненно, что тотемизм является предтечей персонажей цама. Синяя и красная бычьи маски докшитов Чойчжила и Чжамса-рана и, наоборот, уже антропоморфизированный Буха-нойон, бык-прародитель тункинских бурят, изображаемый в ламаистской иконографии в виде всадника на белом коне, – это этапы антропоморфизации тотема-быка, также весьма почитаемого в Азии животного.

Бык, самое могучее и сильное животное, основной производитель стада, не мог не стать в представлениях скотоводческих племен объектом сверхъестественного поклонения. Именно у них он воспринимается в первую очередь как родоначальник, и самый сильный род, а затем и племя обычно связывают с ним свое происхождение. Гунны, тюрки, монголы, буряты возводили себя к быкам-прародителям (тункинские буряты – к Буха-нойону, тюрки – к Огуз-кагану)233. Поэтому нет ничего удивительного в том, что наиболее могучие из докшитов, карающих богов ламаистского пантеона, несут на себе тотемистические черты именно быка.

Представление о дереве Будды, трехтысячелетнем баньяне, под которым на Будду снизошло просветление, о дереве Цзонхавы в монастыре Гумбум, на листьях которого просвечивают священные письмена, – это следы древнейшего культа деревьев, нашедшего себе применение и в буддизме. Культ деревьев прослежен у многих народов земного шара234. Его аспекты могут рассматриваться как последовательные стадии развития одного и того же явления: одухотворение самого дерева, почитание его как возможного вместилища божества и, наконец, почитание чем-то выдающегося (размерами, возрастом, плодовитостью) дерева в качестве мирового.

Б. А. Латынин на материалах мордовского фольклора, В. А. Городцов – севернорусских вышивок и скифо-сарматских древностей, Б. А. Рыбаков – славянского язычества пришли к выводу, что мировое дерево в религиозных представлениях этих народов является символом богини-матери, одним из ее атрибутов, а часто – вообще ее семантическим заменителем235.

Культ мирового дерева известен и в шаманстве североазиатских народов. Вера в происхождение человеческого рода от дерева, в то, что существуют мать-дерево и отец-дерево, отражена в обряде посвящения бурятского шамана236. Известен культ родовых рощ и деревьев. У бурят весьма почиталась шаманская сосна, где, согласно поверьям, обитала душа шамана. В эту же сосну должны были замуровываться кости шамана после его смерти237. Наконец, дерево рассматривалось как отражение структуры шаманских космологических представлений: корни обозначали подземный мир, ствол – земной, крона – небесный238. Такая трехмерность в представлении о вселенной определяет ее изображение либо в виде трех концентрических кругов239, либо в виде рисунка-карты на шаманских бубнах, или изображения одного или нескольких онгонов, где эта трехмерность передается средствами первобытного реализма; подземный мир – это все, что ниже линии, изображающей землю или воду; надземный, или небесный, – это звезды, солнце, луна и пр. Аналогичная идея в религии бон передавалась с помощью изображения животных: дракон или змея символически означали подземный мир, лев – землю, Гаруда или птица вообще – небо240.

Мировое дерево Индии уходит корнями в доведический мир. Одно из наиболее часто встречающихся изображений на печатях, найденных в памятниках протоиндийской культуры III тысячелетия до н. э. (долина рек Инда, Сарасвати, полуостров Катьявар, Месопотамия), – это дерево ашватта241 (оно же смоковница, фиговое дерево; лат. Ficus religiosa). Примечательно это дерево в том отношении, что ветви у него растут в четырех направлениях – особенность, сыгравшая, очевидно, не последнюю роль в том, что ашватта стала олицетворением четырех основных и четырех промежуточных частей света. (Ветви и крона ее соответствовали зениту и надиру.)

Смоковница в древней Греции также была одним из почитаемых деревьев. Поклонение ей было связано с культом Деметры и Диониса, ее символическое использование носило явно эротический характер: в Спарте Дионис носил эпитет «фиговый» и изображения итифаллического божества делались из фигового дерева; во время таргелий (аграрных праздников) люди бичевали себя фиговыми ветвями, что, возможно, объясняется народными представлениями об оплодотворяющей силе этого растения, тем более что бичующие старались ударить себя по гениталиям242. Существовал культ инжира и у древних евреев (инжир – единственный вид смоковницы, растущий в Палестине). В Библии Адам и Ева, проникшись греховностью своей наготы, прикрывают свои гениталии смоковными (фиговыми) листами243, а Иисус Христос наказывает бесплодием смоковницу за то, что, будучи голодным, не нашел на ней плодов244, и ввиду оплодотворяющего характера ее символики – это самое страшное наказание.

В памятниках ведического периода ашватта-смоковница – мировое дерево, под которым боги сидят на самом высоком, третьем небе. Она считается также местопребыванием богов индуистской троицы, а также душ умерших245. Ашватта – родственница баньяна, их не только путают, но иногда на него намеренно переносят ее черты. В обряде бракосочетания деревьев ашватта выступает в качестве жены баньяна. Под баньяном в местности Гая, возле города Патны, на Гаутаму снизошло просветление. Это вполне соответствует представлению о том, что мировое дерево дарует не только жизнь, но и мудрость, знание тайн, бессмертие246. Л. Я. Штернберг считает, что скорее всего именно баньян, обладающий воздушными корнями и иногда имеющий вид целого здания с колоннами, мог породить образ мирового дерева в индийской мифологии247.

В «Катха упанишаде» встречается образ смоковницы, растущей корнями вверх. Ее философское осмысление («Это чистое, это Брахман, это зовется бессмертным. В этом утверждены все миры, никто не выходит за его пределы. Поистине это То»248) сближает ее с образом мирового дерева. Е. Г. Кагаров нашел сходный образ дерева, растущего корнями вверх, в шаманских представлениях орочей и удэгейцев249, что скорее всего следует расценивать как типологические явления в культуре этих народов.