Словом, наплела с три короба…

Герр Фриш долго вглядывался в текст и наконец глубокомысленно пробормотал:

– Ну, если ваша семья происходит от гуситов, скорее всего, этот текст имеет славянское происхождение. Но точно – это не русский и не чешский…

Он живо заинтересовался «книгой» и принялся уговаривать меня продать ее за любые деньги.

Я обещала подумать и выскочила из магазина как ошпаренная.

Я поняла, что это был язык ЕГО страны, и мне вряд ли удастся найти переводчика, которому я могла бы довериться…

Все последующие годы, вплоть до сегодняшнего дня, я никак не могла подступиться к этой теме – никогда и нигде не встречала украинцев!

Теперь они пришли ко мне сами. Я даже не надеялась на такое странное стечение обстоятельств в конце жизни, когда тот клочок превратился в нечто ирреальное. Но восприняла это как знак судьбы. И как свой долг перед тем, кто подарил мне мое единственное дитя. Ведь это было его последнее слово. Каким оно было?..

Поэтому я и наблюдаю за своими постояльцами. И решаю, к кому бы я могла обратиться с таким необычным для старой женщины делом. И пока ничего не решила.

Возможно, просто боюсь показаться смешной.

С возрастом я стала слишком робкой и недоверчивой. Я даже не уверена в том, что действительно хочу прочитать это послание – теперь уже «к вечности»…

…Мои постояльцы, вероятно, думают, что я глупая: у меня нет необходимости держать у себя всех этих людей. Мне всего хватает. Швейцарский банк работает безотказно. Изделия с фирменным клеймом марки «Альфред Шульце» кочуют по свету, их покупают на аукционах, выставляют в музеях. Только – для кого это все?..

Они, эти люди, даже не догадываются, что я знаю о них гораздо больше, чем они могут себе представить. Так бывает: заинтересованный посторонний наблюдатель мгновенно улавливает те нюансы, которые как раз хотелось бы скрыть. И чем больше хотелось бы скрыть – тем ярче они лезут в глаза этого постороннего. Такой вот парадокс.

Но как выбрать среди них того, кто был бы достоин моей тайны?

Если бы меня спросили, кто они, эти квартиранты, я бы сказала: они – неудачники, изо всех сил строят из себя успешных и счастливых людей, которые наконец вырвались на свободу. И мне их жалко. Всех. Без исключения!

Есть люди, которые проживают не свою жизнь. Это понимаешь сразу, стоит лишь взглянуть на их лица.

Каким образом человек с лицом вечного послушного отличника становится успешным респектабельным человеком, который с видом знатока может судить обо всем на свете? Копни глубже – и поймешь, что его старт состоялся благодаря содействию богатого папочки или какого-нибудь влиятельного товарища, который потащил его за собой, как нитку за иголкой. Наследство и место рождения определяют его судьбу, которая, в общем, должна была быть достаточно заурядной, судя по выражению лица и… репликам, которые он бросает за столом: «Когда я стрелял крокодилов в Северной Австралии…» или «Португалия не имеет ничего общего с Новой Зеландией!»

Говоря так, я имею в виду своего первого «подопытного» (пусть уж Господь простит меня за такое неуважительное определение!) – мужа фрау Сони. Он «первый» только потому, что приехал сюда раньше других.

Можно сказать, он и его жена – старожилы моего дома. Хотя все живут здесь не более двух лет.

Итак, этот человек вошел первым и сразу мне не понравился. Я достаточно хорошо знаю людей, чтобы доверять своему первому впечатлению.

На первый взгляд, он был респектабельным, уверенным в себе и достаточно переборчивым. Я проводила его в комнаты, которые он хотел снять, и увидела в его глазах высокомерие и недовольство, которое обычно выражают иностранцы из постсоветских стран, впервые попадая в какое-либо новое место. Они везде ищут подвоха и обмана.

Он принюхался к воздуху и попросил вынести вазоны с цветами, потому что, как он заметил, у него была аллергия. Провел пальцем по столу по воображаемой пыли, которой там конечно же не было. Еще раз переспросил о цене. Пожал плечами и поморщился. Хотя я видела, что комнаты ему понравились. Это тоже легко было определить как раз именно благодаря этому недовольству: чем больше они его демонстрируют, тем понятнее – то, что они видят, им нравится. Такой вот парадокс. Потом была пауза, во время которой я решила отказать ему в квартире. Но только я собралась это сделать, как он позвал жену, которая сидела в машине.

Вошла фрау Соня…

И я не отказала.

Она была в чем-то серо-розовом – мое любимое сочетание цветов.

Серым было шифоновое платье, розовым – атласный пояс на талии.

Белокурые, невесомые, растрепанные ветром волосы обрамляли бледное заостренное личико с большими прозрачно-акварельными глазами. Губы – без намека на помаду – были сочными, как у ребенка.

Я так точно описываю ее потому, что ее вид и некая трогательная «старомодность» напомнили мне… меня же в ее годы. Будто увидела себя такой, какой уже трудно себе и представить.