Шрифт:
— Но не холопку же?
Варяжко хмыкнул, с укором покачал головой, но вслух произнести не посмел: сама-то, мол, ты из кого? Нашел другой пример:
— Аль забыла, великий князь Владимир кем рожен? Рабыней Малушей. Верно?
— Верно, — согласилась Арлогия, холодея от такой мысли. — Надо женить, немедля женить его, Варяжко.
— Будь спокойна, княгинюшка. Уже есть ему суженая.
— Это ты о дочери Болеслава?
— О ней самой.
— Поезжай, Варяжко. Договаривайся. Вези.
— Слушаюсь, матушка княгиня, — поклонился Варяжко и вышел.
Белгород в осаде
Печенеги не оставляли в покое Русскую землю. Едва в 996 году великий князь отъехал в Новгород, откуда намеревался привести людей не только для пополнения дружины, но и для заселения порубежных городов, как печенеги появились под Белгородом. Окружили город со всех сторон и поскольку наскоком взять не смогли, решили взять измором.
Белгород невелик был, кормился с того, что подвозили из Киева, с весок, с огородов, а потому не имел больших запасов. Уже через полторы недели начался голод, съели всю домашнюю живность вплоть до кошек и собак.
Среди жителей поднялся ропот, старшины были вынуждены собрать людей на вече, решить, что же делать?
— Мы все так перемрем, — кричали одни.
— Зовите князя на помощь, — вторили другие.
— Но его нет, он ушел с дружиной в Новгород.
— Тогда открывайте печенегам ворота.
— Но они перебьют нас.
— Всех не перебьют, кого-то и в полон возьмут.
— Лучше полон, чем голодная смерть.
А в это время из-за стен из степи доносились в город запахи жареного мяса, которое на кострах готовили себе печенеги. Эти запахи сводили голодных с ума.
На вече большинством приговорили: завтра открыть ворота и впустить печенегов. Когда стали расходиться с площади, навстречу идущим попался старик, опиравшийся на палку.
— Ну что приговорили-то? — спросил он.
— Сдаваться печенегам, дед. Готовься, заутре поганый по твою душу явится.
Старик разволновался, поплелся искать старшин. Нашел их у княжеского терема.
— Вы что ж, милостивцы, решили ворота отпереть? — спросил он.
— Не мы, старик. Вече приговорило.
— Прошу вас, милостивцы, потерпите три дни.
— Но народу уж невтерпеж. А и что за три дни изменится?
— У меня есть задумка. Обещайте створить, как я скажу.
— Сказывай, дедушка, там решим.
— Надо убедить поганых, что снеди всякой у нас и конца не видно.
— А как?
— А так. Мол, нас сама земля кормит. Велите собрать хошь по горсти с двора муки ли, овса ли, отрубей. Пусть женщины створят из этого кадку киселя. А еще надо туесок меду, поищите в княжеских погребах, да сварить из него другую кадку сыты. Для каждой кадки вырыть по колодцу. Но кадки вставить так, чтоб казалось, будто и кисель и сыта из земли натекают.
— Но потом-то что будет, дед?
— Вы это створите, а уж с погаными я буду говорить, мне язык их ведом. Вы думаете, им легко, они своими конями всю траву окрест повыбили. Сами хошь не голодают, но коням-то жрать нечего. Нам убедить их надо, что мы хошь целый год продержимся.
Многие не верили в стариковскую затею: «Спятил дед на старости лет. Печенеги тож не дураки, поди, не без глаз». Но другие говорили: «А чего не попытаться, а ну — выгорит».
Выкопали два колодца точно по окружности кадок, вставили туда кадки. Чтоб краев их не видно было, пустили по кругу завески холщовые. Залили в кадки приготовленный кисель и сыту. У каждого колодца по ведру с веревками положили.
— Ну вот и ладно, — сказал старик. — А теперь пошлите к печенегам посыльных с заложниками. Скажите им, пусть придут взглянуть на наше чудо.
— А коли спросят, что за чудо?
— Скажите, мол, чудо в том, как город наш сама земля кормит.
Приехали в лагерь печенежский посыльные белгородские, передали хану все, как старик наказывал. Тот посоветовался со своим приближенным и выделил десять человек — смотреть чудо у русичей. Но в залог за них потребовал десять заложников оставить. Оставили десятерых, которым старик перед уходом из города строго-настрого наказал: «На еду не набрасывайтесь и не вздумайте просить ее. А станут предлагать, отвечайте, сыты, мол, дома наелись».
Когда прибыли посланцы печенежского хана, старик сказал им:
— Зачем стоите вы под городом? Нас ведь сама земля кормит, — и подвел их к колодцу с киселем, зачерпнул ведром, дал всем попробовать.
— Пейте, милостивцы. Пейте, сколько душеньке угодно.
Пили печенеги, головами качали, заглядывали в колодец: «И верно, из земли кисель идет».
Подвел их дед ко второму колодцу:
— А вот в этот нам по воле Божьей сладкая сыта натекает. Попробуйте, милостивцы. Доставайте сами, вот ведро.