После освобождения Слуцка, в сентябре 1944 г., специальная комиссия установила, что в этих двух ямах-могилах находится 12 780 трупов. Причина смерти: голод и эпидемия сыпного тифа.

Кроме того, комиссией было установлено, что в 1942 г. немцы сожгли лагерный барак, в котором находилось 600 человек русских военнопленных, больных сыпным тифом.

Лагерь в Слуцке являлся пересылочным. Единственным источником существования тех, кто сюда попадал, была работа. За неё получали хоть какое-то питание.

С 1943 г. пленных в лагере стало меньше. В основном уже это были привезенные из России дети, женщины и старики. Из воспоминаний Татьяны Тимофеевны Ивановой, жительницы деревни Уколово Смоленской области: «В 1942 году немцы сожгли нашу деревню, а жителей угнали в неволю. Наша семья, мама и трое детей, были привезены фашистами в концлагерь города Слуцка. Лагерь был большой, огражден колючей проволокой в пять рядов, стояли вышки, имелось здание из красного кирпича... Охраняли лагерь немцы и местные полицаи. В нем собрали много военнопленных, но еще больше женщин и детей. Спали на нарах, укрывались кто чем, в основном своим тряпьем. Кормили один раз в сутки — баландой, приготовленной из листьев капусты и гороховой шелухи, давали маленький кусочек хлеба, состоявшего наполовину из опилок. Были вши, крысы, мыши. Люди болели тифом, дизентерией. Обычно больных убирали из общего помещения, относили в отдельное и запирали там, оставляли умирать. Рядом с лагерем были вырыты рвы, которые постепенно заполнялись умершими или расстрелянными. По мере заполнения они засыпались. Наша мама не выдержала, заболела и умерла, после чего тоже была сброшена в этот ров. В 1943 году немцы вывезли нас в другой лагерь, в Вилейку».

Всего в Слуцком концлагере было замучено свыше 14 тысяч человек. Вплоть до 60-х годов в городе велся поиск погибших узников, и осуществлялось их перезахоронение.

В качестве попытки уверить в том, что Слуцк непременно ожидает счастливое будущее, расскажу о дереве, которым город гордится издревле и которое, в свою очередь, постоянно добавляет ему славы. Имею ввиду Беру Слуцкую — сорт очень вкусной груши.

Григорий Радченко в книге «Альгерд Абуховіч-Бандынелі» сообщает, что в Слуцке в XIX в. жил француз Перель. Молодым попав в Отечественную войну в русский плен, он осел на Слутчине и первое время работал преподавателем французского. В последнюю четверть XIX в., уже имея хутор и небольшой участок земли, Перель, переквалифицировавшись в фермера, занялся поставками из Беларуси в Соединенные Штаты Америки той продукции, в которой эта заокеанская страна нуждалась. В частности, он продавал туда Беру Слуцкую. Перель посадил целый сад груш этого сорта. Свой товар вывозил через порты Прибалтики. При этом груша не подводила предприимчивого садовода, сохраняла долго свои качества.

В «Атласе плодов груш» Г.П. Солопова и книге грушевода Рылова находим, что в Слуцком и прилегающих к нему районах деревья этого сорта груши живут и плодоносят по 80-100 лет. Были обнаружены сады, возраст деревьев которых составлял 120 и даже 150 лет. В самой Беларуси эта груша завоевала популярность благодаря сочетанию таких качеств, как выносливость, ежегодная высокая урожайность и десертный вкус.

Деревья начинают плодоносить на 10-й год после посадки. С течением лет они вырастают до 20 метров в высоту и до 2 метров в диаметре ствола. Растут на открытом участке, без особого ухода и дают до 300 килограммов плодов с дерева. Плоды прочно держатся на ветках и не поражаются грибком (паршой). Они транспортабельны и не теряют своих высоких вкусовых качеств до конца ноября, а сохраняются и вовсе до января. В суровые зимы наблюдается подмерзание однолетних веток, но деревья быстро обновляют обмершую крону.

Плоды Беры Слуцкой средней величины, тупоконической формы. Кожица грубая, плотная, золотисто-желтая. Покровная окраска темно-малиновая.

Мякоть кремовая, сочная, сладкая, ароматная, без каменных клеток.

Лучшими опылителями для сорта являются Сапежанка, Лимонка и Виневка — тоже старые белорусские сорта.

Александр Федорович Рогалев в своей книге «Сцежкі ў даўніну» поясняет, что суть названий белорусских городов не следует выявлять упрощенно: Сенно — от слова «сено», Клецк — от слова «клеть» и т.д. Истории, сочиненные таким простым способом, только вводят в заблуждение. Следует постоянно помнить, что большинство названий белорусских городов возникло даже не тысячу, а более лет тому назад.

Название Клецк произошло от названия реки, на берегу которой первоначально разместилось данное поселение. Что касается летописей, то Клецк в них встречается в следующих формах: Клечьск, Клеческ, Кльческъ. То есть, имя ныне уже забытой реки — Клеч или Клеча.

Возникает вопрос: а где та река? Ведь Клецк стоит на реке Лань. Почти каждый древний город появлялся на месте слияния двух рек – большой и маленькой. Последняя и давала ему имя.

Речка Клеча не сохранилась. Зато можно найти следы, где она протекала. Для этого следует поискать старое замчище. К тому же, реки с подобным названием до сих пор существуют в других местах: в бассейне Днепра — Клетка, Клица, а в бассейне Оки — Клеча, Клёчанка, Клетенка. Все они протекали через низины и сами брали начало в заболоченных местах, а значит, берега их были сплошь в зарослях березняка. Древние очень точно присваивали названия рекам. И главным критерием этому было преимущество той или иной растительности по берегам. Все сразу объясняется, когда мы заглянем в словарь В.И. Даля: слово «клечь» в нем расшифровывается как «березовые ростки, поросль березы, березняк».