Рябиновые зори
вернуться

Сорокин Лев Леонидович
Шрифт:

«Мне ничего уже не страшно…»

Мне ничего уже не страшно: Хвала врагов, Хула друзей. Жизнь, как осколок яркой яшмы, Хранит рисунки давних дней. Вот блещут молодости зори, Вот наслоенья светлых лет, А потемнее — Годы горя, Еще темнее — Всплески бед. Вот схватки с явными врагами. А это? Позабыть нельзя: Когда с врагами, А не с нами Уходят лучшие друзья. Когда невольно Пальцы сводит Слепое бешенство В кулак. Все то же солнце в небо всходит, Но друг — Уже не друг, А враг. А эти зернышки — Любимой Во мгле затихшие шаги. Кто говорит: «Все мимо, мимо, Как воды вспененной реки?» Смотрите, Сердце, А не яшма Хранит орнаменты годов. Нет, Это страшно, Страшно, Страшно — Хула друзей, Хвала врагов.

«Друзья порой за гробом не идут…»

Друзья порой за гробом не идут. Вы их за это не судите гневно. Вы шли за гробом несколько минут, Они же рядом были ежедневно. Не ожидайте скорбных телеграмм, А позвоните лучше вы друзьям, Спросите их хотя бы о погоде. При жизни дружбу выверять годам. В последний путь — Знакомые проводят.

БЕРЕСТА

Связь времен — Как это просто и непросто — Знаем, Жизнями оплачен Звездный чек: Новгородец посылает нам бересту — Необычное письмо В двадцатый век. Как мечом бывалым, Бронзовым писалом Овладела загрубелая рука. Ах, береста, Ты в соседний град писалась, Оказалось, Что в соседние века. Оживают на бересте закорючки, Превращаются в прошедшие года. Вот бы так писать нам Шариковой ручкой, Чтоб слова не отцветали никогда! Через два иль три столетья с половиной Смогут домик мой Потомки раскопать. Может, будут Терпеливые машины Наши письма торопливые Читать? Вновь столкнутся люди С прошлым В настоящем, Затаят они дыханье над письмом… Ах, Земля моя — Большой почтовый ящик, Из которого мы письма достаем!

«Кусты приседают от ветра и топота…»

Кусты приседают от ветра и топота, Звенят колокольчики из-под дуги. У сердца большого — Огромные хлопоты, У сердца большого — Большие враги. А в сердце — Все небо с дождями и тучами, И это ямщицкое жуткое: «Ых!» И песня печальная, Песня тягучая, И Русь в полосатых столбах верстовых. Опять не сбылись предсказанья кукушкины… И меркнет в глазах Расколовшийся день. И падает Лермонтов Следом за Пушкиным. Да, сердце большое — Большая мишень.

ДОН-КИХОТ

Если друг ты, Спорить можно Без обид До хрипоты: Демонстрирует художник Необычные холсты. Он упрямо пишет синим И деревья, И восход, И кочует по картинам Долговязый Дон-Кихот. Пробиваясь через годы, Позабыл он о себе, Но в его бойцовских позах Неподвластие судьбе. Он стареет, Но дерется, В бой мечта его ведет. Вы не смейтесь: Он вернется, Долговязый Дон-Кихот!

«Пора пересмотреть бы жизнь свою…»

Пора пересмотреть бы жизнь свою, Пора бы подвести ее итоги. Не быть мне ни в аду и ни в раю, Хотя б вели туда пути-дороги. Я добрым был И правил жесткий суд, Я нежным был И был подчас суровым. Враги меня, конечно, проклянут, Друзья, наверно, вспомнят добрым словом. Принес я радость женщине одной, А вот другой принес я только горе. Но мы же с ней под ломкой тишиной Неразделимые встречали зори? Познаем счастье, Лишь познав беду, Беда учила И любить И драться. Пусть ни в раю не буду, ни в аду, Мне только б в сердце чьем-нибудь Остаться!

НАША ФАМИЛИЯ

Умер прадед совсем молодым, Умер прямо на пашне широкой. Человеком он был крепостным, Без фамильи, по кличке: Сорока! Дед работал всю жизнь дотемна, Годы быстро сутулили спину, И, казалось, на горе жена Ежегодно рожала по сыну. А потом — Эх, солдатская жисть! Взводный барина вовсе не лучше: — Ты, Сорокин, давай, шевелись! Шевелись! Или в зубы получишь! Но пришел он, семнадцатый год! Нет преграды рокочущим лавам. Как в кино, предо мною встает Мой отец мальчуганом кудрявым. Белочехи рвались в городок, Где-то щелкал за выстрелом выстрел. А в ревком забежал паренек: — Где здесь можно вступить в коммунисты? На боку поправляя наган, Улыбнулся матрос невысокий: — Ну а кто ты такой, мальчуган? — Кто? Да просто… товарищ Сорокин. …Ветер треплет густую листву, Флаг над зданьем Совета полощет. Вот опять я приехал в Москву, С внуком вышел на Красную площадь. Звезды ярко горят над Кремлем, Так что видно их странам далеким. И лепечет о чем-то своем Самый младший товарищ Сорокин.

Я — СЫН РОССИИ

Я — сын России, Сын — рассвета, Седых берез И синих скал. Я — сын России, И об этом Я никогда не забывал. Вдыхал я запахи лесные И бороздил речную гладь. Я силы черпал у России, Чтобы России их отдать. Слова отцовского завета Я новостройками писал: Я — сын России, Сын — рассвета, Седых берез И синих скал.