По мнению Леопольда Лобковского, Центрально-Курильская сейсмическая брешь, по всей видимости, накопила большой объем напряжений и, следовательно, надо готовиться к катастрофе. Возможно, цунами от такого землетрясения не пройдет по всему Мировому океану, но оно, конечно, дойдет до Сахалина, до Алеутской дуги, до Соединенных Штатов, до Японии. И, скорее всего, оно пройдет по всему Тихому океану. Борис Левин считает, что в этом случае главная опасность угрожает Камчатке и Курилам и в меньшей степени Сахалину.

В любом случае очевидно, что здесь существует опасность сильнейшего землетрясения. Когда это произойдет, никто не знает. Может быть, через 100 лет, а может быть, и завтра. Поэтому Россия должна сделать этот регион приоритетным, с точки зрения сейсмической опасности. И к этой катастрофе надо заранее готовиться, а не просто ждать, как ждали страны вокруг Суматры.

Приближение землетрясения можно определить по ряду косвенных признаков: меняется поведение животных, из глубин Земли идут газы, излучения, меняются электрические и магнитные поля, уровень грунтовых вод и многое другое. Но все эти признаки перепутаны. Когда ученые научатся все это анализировать, тогда, возможно, будет результат. Сегодня пока до этого не дошло. Поэтому на первый план выходят среднесрочные прогнозы. Для этого необходим мониторинг района, где потенциально возможно катастрофическое землетрясение, детальный анализ этой площади, в виде такого полигона, где нужно изучать деформации, напряжения, электрические поля и т. д., а затем вырабатывать подход к краткосрочному прогнозу и внимательно смотреть, что меняется. Как приоритетный район нужно выделить центральное звено Курильской дуги, где будут систематически проводиться экспедиционные исследования морской части. Это должен быть полигон непрерывного исследования. Там необходимо снова наладить сеть сейсмической службы.

Такая служба существовала еще в советское время. Но сейчас, практически развалившись за последнюю четверть века, она требует финансовой подпитки, новых технологий и срочного восстановления.

Не менее важна служба оповещения, потому что цунами приходит позже землетрясения. В странах Индийского океана ничего подобного не было. Там даже не могли оповестить Шри-Ланку и страны, в которые цунами дошло через два часа. Погибли десятки тысяч людей только потому, что их не предупредили. Остается надеяться, что разум все-таки победит, даже в нашей стране, и средства для модернизации российской системы предупреждения и оповещения цунами дойдут до адресата.

Что касается финансовой поддержки, то в России с ней больше проблем, чем в других странах. Так, Борис Левин рассказывал, что средства, выделенные правительством в 1994 году после Шикотанского цунами, бесследно исчезли где-то между Курилами и Москвой. Наука ничего не получила.

Кроме упомянутой зоны между северными Курилами и Камчаткой есть также вероятность возникновения цунами в Каспийском и Черном морях. Цунами-опасность этих морей уже изучена в лаборатории цунами Института океанологии. Работа ученых показывает, что это зона повышенной сейсмичности и подвижки плит могут вызвать здесь волны высотой до шести метров.

Кто же сегодня может взять на себя ответственность и возглавить комплексные работы по изучению цунамигенных землетрясений в наиболее опасных районах? Прежде всего, это Институт океанологии имени П.П. Ширшова Российской академии наук, где на протяжении почти сорока лет изучают теоретический механизм цунамигенных землетрясений. В институте существует лаборатория цунами, где имеется большой опыт исследования с судов с помощью новейших методов геолого-физических параметров, с которыми связаны цунамигенные землетрясения. Понятно, что решение такой сложной проблемы не по зубам отдельно взятому институту. Поэтому нужно привлекать другие организации и в нашей стране, и за рубежом. Когда полководец на фронте стоит перед сложнейшей задачей, не зная, куда ударит атакующий противник, а резервов у него мало, то он должен с максимальной точностью рассчитать наиболее вероятное место такого удара и не распылять свои резервы тонким слоем по всей линии обороны, а сосредоточить их на возможном направлении главного удара. Именно таким наиболее опасным районом и является сейсмическая брешь между южной оконечностью Камчатки и Северными Курилами.

Всякий раз, когда заходит разговор о Конце Света, мне на память приходит старый анекдот: больная спрашивает врача: «Скажите, доктор, я могу умереть?», и он ей отвечает: «А как же»! Действительно, та тонкая, хрупкая и недолговечная пленка на поверхности нашей планеты, которая именуется человечеством, чрезвычайно уязвима, может существовать в узком диапазоне температур, давления, состава атмосферы и других условий, необходимых для его жизни. Шаг влево и шаг вправо – как при попытке к бегству. Его существованию ежеминутно угрожают падения метеоритов, вспышки на солнце, землетрясения и извержения вулканов, эпидемии, наводнения, да мало ли что еще!

Как правило, вопрос о Конце Света обычно начинает волновать человечество, причем не только верующих, но и всех остальных, либо в конце уходящего века, либо в начале следующего. Так было во все круглые даты сначала по юлианскому, а потом по григорианскому календарю: в 1000, 1500, 1492 (7000 лет от сотворения мира) годах и так далее.

У нас сейчас как раз начало следующего тысячелетия. И вопрос этот, к сожалению, далеко не праздный. Дело в том, что по мере бурного развития науки в XIX веке, когда победила теория эволюции видов Дарвина, теория катастроф на долгие годы была отодвинута на второй план. Был забыт автор этой теории замечательный французский естествоиспытатель Жорж Кювье (1769-1832). И только сейчас, в начале XXI столетия, когда мы начали всерьез изучать физические поля планет и геофизические поля Земли, теория катастроф, к сожалению, снова приобретает актуальность.

«Жизнь на Земле не раз потрясалась страшными событиями. Бесчисленные живые существа становились жертвами катастроф. Одни обитатели суши были поглощены потопами, другие, населявшие глубины вод, оказывались на суше вместе с внезапно приподнятым дном моря. Сами их виды навсегда исчезали, оставив на свете лишь немногие остатки, едва различимые для натуралистов». Так Жорж Кювье писал об эволюции органического мира. Согласно теории катастроф, предложенной им еще в 1812 году, жизнь на Земле прерывалась неоднократно вследствие природных катаклизмов, а затем начиналась заново. Всего, как полагал Кювье, было 27 катастроф, в течение которых погибал весь органический мир.