– А, снова ты! – и охотно проводит для меня виртуальную экскурсию по достопримечательностям Кипучеключевска.

Оказывается, ОВД помещается в «старом доме помещика Карацюпина, где башенки с флюгерами и дверь зеленая в гвоздиках, слева от золотых львов, в десяти минутах ходу от фонтана с козюлей».

Оставляю машину на площади и иду пешком.

«Козюлю», она же трепетная лань, вижу издали. Скульптурное копытное, очень убедительно раскрашенное под цвет реального животного, стоит на искусственной горке, сквозь камни которой просачиваются бурые воды очередного целебного источника.

Пересчитываю «десять минут ходу» в темпе отягощенной артритом и бурситом бабули с учетом собственной скорости и после пятиминутной прогулки начинаю высматривать на местности золотых львов.

Нахожу их в комплекте с памятной триумфальной аркой в честь пятидесятилетия курорта, поворачиваю налево и вскоре обнаруживаю особняк, в котором раньше с удобством жил помещик Карацюпин с чадами и домочадцами, а теперь без особого комфорта помещаются стражи правопорядка.

Им в экс-помещичьем доме явно тесновато. Стол дежурного вынесен в бывшее парадное, размещается в шаге от входа и на манер барьера перегораживает подступ к винтовой лестнице.

Со сводчатого потолка свисает люстра на цепи, рядом со строгим плакатом с описанием служебного удостоверения сотрудника органов внутренних дел РФ нескромно белеет гипсовыми телесами амурчик. В пухлой ручке у него не табельное оружие, а цветочная гирлянда, волнами утекающая в темный угол.

Обозреваю всю эту эклектику, дожидаясь, пока дежурный закончит разговор со склочной теткой, явившейся с жалобой на соседей.

На вид эта тетя – сестра-близнец Фрекен Бок из мультфильма про Карлсона, а на слух – дисковая пила по металлу. Она азартно визжит и скрежещет: описывает недавние бесчинства пьяных соседей, не жалея цветистых выражений и в то же время ухитряясь балансировать на грани цензурной лексики.

Старший прапорщик, которому предназначен этот вдохновенный монолог, невозмутим, как гипсовый амур. С интервалом в минуту он повторяет:

– Разберемся, гражданочка… Разберемся… – и на манер щита держит между собой и фрекен Пилой чистый лист писчей бумаги размера А4.

Может, это какая-то специальная техника экранирования эмоций? Удивительное дело: товарищ старший прапорщик лишен всех и всяких чувств и переживаний!

Недоверчиво и изумленно разглядываю его как эмпат и не могу поверить увиденному. Никаких люминесцентных красок! Вообще никакого свечения!

– Так вот какой ты – ноль эмоций! – уважительно бормочу я, прикидывая, не добавить ли в давешний список способов очистки сознания службу в органах внутренних дел.

– Гражданочка? – прерывает мои мысли дежурный. – Гражданка, что у вас?

Оказывается, он уже отделался от тети-пилы и адресует свое универсальное обращение мне.

– У меня – поиск пропавшего человека! – сообщаю я, следя за тем, чтобы мои интонации ничуть не напоминали истеричный визг лесопильного оборудования.

– Кто пропал?

– Я!

Это я выпаливаю, не подумав, и тут же поправляюсь:

– То есть девушка, похожая на меня.

Щекастое лицо товарища старшего прапорщика столь невозмутимо, словно его вместе с головой целиком отлили из пластмассы на фабрике детских игрушек.

Думаю, если бы я ответила, что пропал священный розовый слон Дипли Иша Кумар Первый, цельнолитая физиономия дежурного все равно не дрогнула бы ни единой мышцей.

– Когда пропала? – спрашивает он строго по существу.

– В начале июня, – отвечаю не вполне уверенно.

Кто меня знает, может, я сбежала из родного дома еще в раннем детстве и скиталась с бродячими рок-музыкантами до самой встречи с Максом и Валентином?

– А вы не спешили, – вполне справедливо замечает дежурный. – Надо было на третьи сутки заявление подавать, теперь-то уже мало шансов найти пропавшую живой.

«Какой черствый человек! – возмущается мой внутренний голос. – Сам бесчувственный, как полено, и думает, что все вокруг такие же буратины?! А если бы ты сейчас в обморок упала?»

– Вы не поняли, я точно знаю, что эта пропавшая девушка жива, – я начинаю свое путаное объяснение. – Мне бы хотелось узнать, не разыскивает ли ее хоть кто-нибудь…

– То есть девушка не пропала? Тогда мы-то тут при чем? – перебивает меня дежурный.

– А вы при базе данных, я надеюсь!

Я тычу пальцем в компьютерный монитор, пылящийся на краю просторного стола.

– Я хочу найти родственников этой девушки.

– Имя, фамилия?

– Виленская, Мария Виленская, – машинально отвечаю я и тут же спохватываюсь: