В этом медвежьем углу (200 верст от Самары) на реке Медведке имеем образцы древней архаики, имеем интересные и веские аргументы.

Археологи классифицируют срубную культуру как явление некоего неизвестного народа. Однако в деревне Хмелевке Самарской области в конце двадцатого века наблюдал похороны в точности, как у срубников. В погребальную яму опускался гроб с покойником. Затем в углах ямы ставили четыре коротких бревна; на них клали бревна-связки, которые перекрывались «накатом» из бревнышек (или плах) толщиной 10–15 сантиметров. Накат из бревен засыпался землей. Так хоронили моего дядю Андрея, тетю Наталью. Так хоронили моих дедов-прадедов. Так хоронили и наших пращуров. Жива традиция протяженностью минимум в четыре тысячелетия.

Греческий историк Геродот (родился в 480 году до Р.Х.) был на Волге (Рось) в районе Саратова и описал обряд захоронения скифского царя: «В вырытой могиле на подстилке из листьев по обеим сторонам трупа вбивают колья, сверху кладут брусья и все покрывают ивовыми прутьями».

Рига в деревне Хмелевка

Спустя почти 2500 лет в Хмелевке все тот же обряд захоронения, только перекрытие – плахами или бревнышками. Может быть, это уже «уходящий вагон», в деревне осталось всего полтора десятка дворов… Но знаю, что Хмелевка не единственное селение, где сохранился обычай русских-срубников. Во время чтения лекций для экскурсоводов встречал слушателей, которые сообщали, что и в их родных селениях обычай жив.

В русских обрядах в начале ХХ века сохранялась еще одна важная деталь обряда похорон. Этнограф Юрий Миролюбов («Сакральное Руси») запечатлел традицию в Поднепровье, где в гроб с покойником клали сурик, красный порошок (измельченный). Название сурик, видимо, связано со словом сура, сурия. Но главное – цвет порошка, красноватый. И тут видим продолжение обряда срубников и ямников, которые в древности посыпали покойников охрой, природной краской от золотисто-желтого до красновато-коричневого оттенка. И две тысячи лет до нашей эры, и в третьем тысячелетии нашей эры видим сохранение традиции, использование красно-желтой краски в ритуальных целях как символа солнца. На протяжении четырех тысяч лет народная русская традиция сохранилась один к одному.

Да и слова «мара» и «курган» есть кондовые русские. И словам этим лет не меньше, чем традициям срубников.

Вот и общение с предками на праздник Красная Горка сохранило отблески былого обряда. Все эти пироги и крашеные в красный цвет куриные яйца – остатки тризны. Хотя «тризна» совсем не пьянка и даже не страва – поминальный обед. Страва лишь часть тризны. Тризна включала в себя подношение, проливание (включая в огонь) священных напитков, слабо сброженных (суру, квас…) или совсем не броженых (сому, расу). Тризна – это почитание рода, а также воинские игры, включая скачки, демонстрацию удали рода и клятву верности роду, обращение к предкам с просьбами. Отголоски тризны, однако, видны и сегодня.

Существовал и еще один древнейший обряд (может быть, самый древний), идущий с каменного века: на кладбищах зажигали костры для обогрева душ предков. Но этот обряд, видимо, ушел давно. Однако курящиеся дымы и дали ритуальным и могильным холмам название – курганы. И слово «курган» живет в нашем языке, ведическом языке. Курган близок ведическим рекам Караганка, Утеганка, Ганг. Тут ганали, ворожили у курящихся костров.

Хранители древних ведических традиций преследовались; древние книги сжигались и отправлялись в спецхраны. Длительное время волхвы под видом скоморохов ходили по городам и весям, вели проповеди. Иные из них оказались в соловьином месте, на Соловецких островах, но не в качестве вольных поселенцев, а в монастырских казематах, в ямах без окон. Других, особенно тех, кто подбивал соотечественников на бунт (в голодный год), обличал крепостное право и пел былины о родовой воле, случалось, и на костер отправляли.

В советские времена сотрудники НКВД выявляли людей с необычными способностями, изымали из привычной жизни, и судьбы большинства из них печальны. В народе существовало поверье, что погубивший волхва сам пропадет, и у него будет изведен весь род. Судя по всему какая-то основа под этим есть.

Охоту за сокровенными знаниями вели германские, американские и иные спецслужбы, масонские организации и различные ордена. Борцы за власть и мировое господство, случалось, были всеядными. Впрочем, их судьбы тоже печальны. Еще более досадно, что в суетном ожесточении утрачивается яркое, самобытное культурное наследие.

Только в медвежьих углах, не привлекая к себе внимания, могли выжить носители ведической культуры. Одного просветленного, жившего в деревне Чаговка (рядом с Хмелевкой, на речке Медведке), можно назвать волхвом-брахманом, хотя сам себя он так не называл.

Чаговский старец проповедей не вел, помогал болящим. Тут не было очередей, но люди друг по другу знали о целителе, и шли сюда проселками, и получали чудодейственное исцеление.

Люди, способные убирать болезни словом, взглядом, даже прикосновением, известны в разных регионах. Есть люди, способные разводить тучи руками… Большинство из них уже оторвано от древних традиций. Чаговский старец, творивший чудеса в двадцатом веке, до Второй мировой войны и позднее, для обозначенной темы интересен тем, что, несомненно, являлся носителем ведической традиции. Просветленный не просто обладал природным даром, но знал обрядовость, которая в точности совпадает с обрядами брахманов, описанными в Ригведе и в других русско-индийский источниках и сборниках вед за тысячелетия до нашей эры.

Чтение молитв-гимнов возле страждущего просветленный начинал глухой ночью и заканчивал с первыми лучами рассвета, с зарей, с победой света над тьмой.

Под соломенными крышами Чаговки жила традиция, созданная волхвами несколько тысячелетий назад. Традиции глубокой старины, как и топонимы и гидронимы, прошли сквозь тысячелетия.

Крупные святилища – наследие ведической культуры – сохранились по всей Европе в разной степени сохранности; в основном на уровне, требующем раскопок.

Однако в ходе работы над данной книгой и одноименным научно-популярным кинофильмом на культовой Самарской луке автор встретил и идентифицировал огромное святилище почти идеальной сохранности. Среди лесов и совхозных полей оно сохранилось, видимо, только потому, что никто не знал, что за валы перед ними. Подробнее об этом – в главе «Ведический храм Солунь».