Автор письма находит две основные ошибки в оценке эмиграцией русской действительности: это, во-первых, боязнь быть судьями своих братьев, оставшихся в России, сознавая свое свободное и их бесконечно тяжелое положение, они вдаются в противоположную крайность – берут на себя миссию защиты всего того, что совершают сейчас церковные деятели в России. Во-вторых, это плохая ориентация в русской жизни. Курдюмов, Демидов в своих статьях, считает автор, просто называют митрополита Сергия святым – возводят его на такой пьедестал, о котором даже не думают «отечественные поклонники и соратники митрополита Сергия» [373] . В России «все церковное общество… согласно в том, что акты м[итрополита] Сергия – как то: декларация и интервью – акты позорные, тяжелые, которые никому и в голову не придет защищать как таковые. Эмиграция же доходит до того, что видит в этих актах какой-то особый смысл и чрезвычайную ценность (Курдюмов)» [374] .

Корреспондент сравнивает политику лояльности по отношению к власти Патриарха Тихона и митрополита Петра, с одной стороны, и митрополита Сергия – с другой. И политика Патриарха была лояльной по отношению к властям, но это было религиозное подчинение власти, без услужения, отказа от церковной внутренней свободы. Патриарх назначал епископов без санкции ГПУ, сохранял кафедры сосланных епископов, настаивал на их поминовении. Это же относится к митрополиту Петру. Митрополит Сергий, считает автор, переступил грань между лояльностью и лакейством [375] .

Он просит написать Игорю Платоновичу Демидову, что его киевские друзья – Василий Ильич (Экземплярский), Петр Павлович (Кудрявцев) (и, наверное, о. Анатолий Жураковский) – огорчены его статьями о митрополите Сергии, не согласны с ним, осуждают митрополита Сергия. Письмо подписано «И. Крессо». «Ира Крессо» был театральный псевдоним покойной тетки Косткевича, артистки итальянской оперы. Под этим именем Косткевич условился с Вельминым подписывать свои материалы [376] .

По-видимому, был прислан еще один пакет документов. Под влиянием этих материалов мнение Бориса Алексеевича стало меняться, в письме от 2 сентября 1930 г. он писал: «Присланное в пакете я, разумеется, передал туда, куда Вы просили. Нужно признать, что у Вашего корреспондента большие полемические способности: письмо его написано хотя и [нрзб.], но блестяще. По существу же, в глубине души я считаю, что в точке зрения Вашего корреспондента много правды» [377] .

В пакетах, присланных после публикаций в «Последних новостях», содержались машинописные копии письма епископа Дамаскина митрополиту Сергию, писем митрополита Кирилла митрополиту Сергию («Отзыв» и «Второй отзыв») [378] и, возможно, другие документы. Они обнаруживаются в отдельном деле в фонде Б. А. Евреинова, также копии этих документов хранятся в фонде митрополита Евлогия в ГА РФ, что говорит о передаче ему этих материалов (ф. 5919, д. 13).

Новые документы были переданы Евреиновым И. П. Демидову и В. В. Зеньковскому, а через них с этими документами ознакомились и другие деятели, в частности митрополит Евлогий. Материалы, по словам Евреинова, произвели очень сильное впечатление. Сам он также сильно поколебался «в своем прежнем безоговорочном согласии» с точкой зрения «Последних новостей». Он писал: «Эта точка зрения мне теперь начинает казаться схоластикой, софистикой и мудрствованием. Она нежизненна» [379] . Церковные материалы, полученные в последнем пакете, парижскими церковными деятелями опубликованы не были [380] . Однако они в копиях обнаруживаются в Архиве Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей, а многие из них были опубликованы в «Церковных ведомостях» и белградской газете «Новое время».

Вместе с тем так хорошо развивавшееся дело с изданием брошюры резко прекратилось. Почему? Ответ содержится в письме старого друга и учителя о. Анатолия Жураковского Василия Васильевича Зеньковского Б. А. Евреинову. В. В. Зеньковский сообщал, что полученные материалы были обсуждены на совещаниях митрополита Евлогия с епископом Сергием (Королевым), о. Сергием Булгаковым, Лаговским, Андерсоном, которые «пришли к выводу о невозможности издавать материал брошюрой. Духовенство решительно против печатания (полностью), так как несколько раз поминаются факты, опубликование которых опасно для проживающих в России некоторых епископов. Сама по себе характеристика церковного положения требует очень больших дополнений и быстро стареет. С другой стороны – опубликование главного материала в Последних Новостях, перевод на английский первой части (он уже сделан и оставлен в Англии), готовящийся перевод на английский 2-й и 3-й части того, что было напечатано в Послед[них] Новостях, как бы обеспечивает основную просьбу авторов материала» [381] (судя по письму, присылались какие-то новые материалы).

Церковные круги Парижа, по словам Зеньковского, просили не пересылать материал митр[ополиту] Антонию, «так как там в Карловцах могут беззастенчиво все напечатать». Кто-то все же переслал материалы в Архиерейский Синод, и некоторые из них были напечатаны. Б. А. Евреинов сообщает, что не может не считаться «с мнением столь авторитетных и компетентных людей», особенно когда положение осложнилось из-за указа об увольнении митрополита Евлогия. По вопросу об издании брошюры Евреинов вновь запрашивает парижских церковных деятелей. Ответ таков: Зеньковский, Астров, Демидов, иерархи, о. Булгаков, Лаговский – против [382] . Только Вельмин – единственный (на тот момент) не отказался поддержать идею издания брошюры. Отказ от такого намерения даже огорчил его. 9 июля 1930 г. он пишет:

«Конечно, нельзя не согласиться с некоторыми из доводов противников такого издания. К сожалению, все эти материалы далеко не объективны и сильно смахивают на злобный памфлет против м[итрополита] Сергия. Но я и не предполагал, чтобы можно было сохранить этот характер их. Наоборот, при составлении брошюры обязательно необходимо все выпады против м[итрополита] Сергия выпустить и переработать все эти материалы в объективный исторический очерк гонений на Церковь с первых дней большевистского владычества до наших дней; заключительным аккордом была бы «памятная записка» м[итрополита] Сергия Смидовичу, которую следует привести целиком – она одна ярче подробных, длинных описаний дает потрясающую картину нынешнего ужасного положения Церкви.