Шрифт:
Не всегда дети были одаренными, но те, у кого коэффициент интеллекта был выше, всегда лучше справлялись со стрессовыми ситуациями, вырабатывая различные стратегии – либо самостоятельно, либо спросив помощи у старших. Но при этом они не теряли уверенности в себе и в своих силах. После поры бурной молодости многие из них брались за ум – и в двадцать, и в тридцать лет: поступали на курсы образования для взрослых, записывались добровольцами в армию, участвовали в церковной жизни, находили поддержку в лице состоятельного друга или удачно вступали в брак. Схожие результаты (но с большей детализацией) получил в своей работе Брюс Перри. Факторы, влияющие на развитие у детей ПТСР, он выделил в три группы: личные качества ребенка, природа травмоопасного события и обстановка в семье и обществе (см. табл. 19) [502] .
502
Perry 2000.
Таблица 19. Факторы, снижающие и повышающие риск развития ПТСР (печатается по изданию: Perry, 2000)
Важность надежды и смысла жизни
Многие факторы, снижающие восприимчивость человека к травмам, можно отнести к двум категориям: смысл жизни и надежда. Виктор Франкл вынес следующую истину из заключения в нацистском лагере смерти, где он страдал вместе с множеством других несчастных: смысл жизни остается даже в самых абсурдных, жестоких, нечеловеческих условиях. Он понял, что смыслом наполнено каждое мгновение жизни, даже если это момент боли или смерти, а вера в будущее – это то, что помогает сохранить внутреннее «Я», душу в неприкосновенности среди боли и смерти. Потерявшие веру в будущее узники были обречены [503] .
503
Wikipedia.
Брюс Перри также подчеркивает важность веры, в его случае – для детей, столкнувшихся с дурным обращением [504] :
Мы все пытаемся понять, почему происходит так, что на долю ребенку выпадают побои и унижения, а он вырастает успешным и заботливым (пусть и подавленным) человеком? И почему другой ребенок, выросший в таких же условиях и получивший такие же травмы, превращается в безжалостное чудовище?..
Точных ответов на эти вопросы у нас пока нет, но одно ясно уже сейчас: у тех детей, что прошли сквозь жестокость и не ожесточились, в жизни всегда оставался некий лучик надежды. Ведь надежда – это внутреннее отражение некоего лучшего мира, который однажды все же наступит.
504
Perry 1996.
Дэниел Гоулман считает надежду и оптимизм главными признаками эмоционального интеллекта [505] :
Надежда не просто приносит долю утешения среди страданий; важность ее роли в нашей жизни неоценима… Надежда… это нечто большее, чем ощущение, что «все будет хорошо»… Это уверенность в том, что для достижения любой поставленной цели достанет желания и сил…
Быть оптимистом – значит твердо верить в то, что жизнь в конце концов наладится, несмотря на все несчастья и препятствия… Именно оптимизм удерживает людей в трудные времена от того, чтобы впасть в апатию, уныние и отчаяние.
505
Goleman 1995, p. 87–88.
В любой травмоопасной ситуации надежда означает, что есть другой путь. Надежда несет с собой возможность выбора и перемен. Надежда означает, что человек в силах как-то повлиять на ход событий или хотя бы изменить свое отношение к ним. Виктор Франкл избрал высший путь – помощь своим товарищам по несчастью, узникам концлагеря. Ласантха Викраматунга, чьи слова мы цитировали в этой главе, решил до конца отстаивать свои убеждения даже перед лицом смерти. У подростков, столкнувшихся с жестоким обращением, по словам Брюса Перри, всегда есть два варианта: самим жить со своей болью или выплескивать ее в насилии на окружающих. Подросток выберет тот путь, какой он сам посчитает правильным, но его мнение зависит от поддержки – семьи, друзей, общества, Бога или чьей-то еще.
Как стать стойким?
На основе гавайского опыта Эмми Вернер пришла к заключению, что детям необходимо внимание и вмешательство со стороны общественных организаций. Это снижает отрицательное воздействие среды и повышает их психологическую устойчивость. Ее выводы (они в целом совпадают со сделанными нами в предыдущей главе) таковы [506] :
Как правило, программы реабилитации, построенные на совместной работе специалистов из разных областей, предлагают широкий спектр услуг: в сфере медицины, образования, поддержки семьи. Работа с детьми ведется с учетом атмосферы в их семьях, а с семьями – с учетом обстановки в обществе. Детей с ограниченными возможностями поручают заботам внимательных и компетентных людей, профессионалов и волонтеров, которые развивают в них навыки общения, решения задач, поднимают их самооценку и своими действиями подают им положительный пример… Крайне необходимо в деталях изучить и систематизировать все эти разнообразные программы и методы. Это позволит нам понять, что именно помогает беспомощному ребенку превратиться в полноценного, успешного и отзывчивого человека, несмотря на нищету, проблемы со здоровьем и социальной адаптацией.
506
Werner 1995.
Брюс Перри также выступает за всестороннее участие общества в жизни травмированных детей – ведь кроме нас некому дать им столь желанное тихое пристанище, заботливые руки, воодушевление и надежду [507] .
Эта задача стоит перед всеми нами. Если мы не сумеем реорганизовать школы, органы социального обеспечения, общественные отношения таким образом, чтобы защитить наших детей – или хотя бы дать им надежду – наша культура неизбежно и скоро придет в упадок…
Столько детей уже потеряли надежду на будущее из-за того, что в настоящем их окружают лишь жестокость и насилие. А иногда им хватило бы и совсем недолгого общения с благородным и честным человеком, чтобы понять: среди взрослых есть честные и добрые люди. Подарить свое внимание детям, которые так в нем нуждаются, совсем не сложно. Можно усыновить или удочерить ребенка, устроиться на подсобную должность в местной школе, ухаживать в больницах за родившимися с кокаиновой зависимостью, учить чтению в приютах, отвечать на звонки в убежищах для женщин-жертв насилия и так далее. Иными словами, сделать жизнь ребенка чуть богаче и светлее и подарить ему надежду отнюдь не трудно.
507
Perry 1996.
Хорошие школы – один из главных элементов всей системы. Лонни Атенса утверждает: «Общество не может гарантировать каждому ребенку хорошую семью, зато должно гарантировать хорошую школу… Хорошая школа вполне может исправить в ребенке вред, нанесенный плохой семьей» [508] . С этой точки зрения важной частью образования должно стать обучение навыкам эмоционального контроля, социальной коммуникации, поведения в условиях дурного обращения и так далее. Дэниел Гоулман, например, вспоминает, что в начале восьмидесятых годов двадцатого века в школах проводились курсы, посвященные сексуальным домогательствам; в частности, детей учили понимать разницу между «хорошими» и «плохими» прикосновениями. Это, впрочем, редко уберегало детей от действий педофилов и школьных хулиганов. Зато дети, у которых дополнительно развивали навыки общения и эмоционального контроля, успешнее защищались и с большей готовностью сообщали о случаях домогательств. Наиболее результативные курсы преподавались детям в несколько этапов за время обучения и предполагали участие родителей. Их основными целями были следующие:
508
Quoted by Rhodes 2000, p. 313.