Шрифт:
— Он не мой сын, — просто сказал Томас.
— Что это значит?
— То, что я сказал. Почти десять лет назад, когда мы с Ширли хотели сделать ребенка, я был у врача. Свинка в детстве сделала меня практически стерильным. Я весь день бродил, обдумывая, как сказать Ширли. Но когда пришел домой, она мне сообщила замечательную весть: она беременна.
— А вы ей рассказали?
— Нет. Надо было подумать. Я не знал, что она мне изменяет, ни сном ни духом. Но потому, что я не сделал этого сразу, не смог и потом.
— Значит, так и не сказали?
— Я люблю его так, словно он мой.
— Он ваш во всех отношениях, — подтвердила Вонни.
— Да, это так. Мы вырастили его вместе. Я кормил его детской смесью по ночам, научил читать, плавать. Он мой так же, как и чей бы то ни было. Его биологический отец, должно быть, исчез с лица земли. Это был не Энди. Он появился спустя годы. Энди думает, что Билл мой сын.
— Во время развода вы об этом сказали?
— Что? И потерять всякую связь с Биллом?
— Разумеется, — кивнула она.
— Вонни, он такой замечательный мальчик.
— Уверена, совершенно уверена.
Наступило долгое молчание.
— Вернитесь к нему, Томас. Если вы будете от него так далеко, ваше сердце не выдержит.
— Не могу. Мы все договорились, что так лучше.
— Любую договоренность можно изменить, планы переделать, — сказала Вонни.
— Там будет хуже, чем здесь. Представьте, что мне придется видеть этого идиота Энди каждый день, кривляться, притворяться, что я отец ребенка.
— Вы и есть его отец во всех отношениях. — Вонни уставилась в пол.
— Хотелось бы верить.
— Верьте, Томас. — Она произнесла это с тихой уверенностью, словно знала, о чем говорит.
Их глаза встретились, и вдруг Томасу стало совершенно ясно, что Вонни действительно знала, о чем она говорила.
В ту ночь, когда она сказала ему, что он испортил разговор с Биллом, она призналась, что у нее тоже был ребенок. Сын, которого потеряла навсегда, приняв неверное решение.
Томас закрыл глаза. Он не молился Богу очень давно, но в этот вечер молитва шла прямо из сердца. «Прошу Тебя, помоги сделать так, как надо. О Боже, не дай мне потерять этого мальчика».
Глава одиннадцатая
В кафе с плетеными столиками сидели Вонни и Дэвид за чашкой кофе, поджидая Марию, чтобы начать урок вождения.
— Она говорит, что ты замечательный человек и совсем не кричишь на нее во время занятий, — похвалила его Вонни.
— Бедная Мария, она привыкла, что все на нее кричат? — спросил Дэвид.
— Мне пришлось, и Манос тоже покрикивал не раз, поэтому, думаю, она ждала этого и от тебя.
— Криком не поможешь, — заметил Дэвид.
— Я говорила Марии, что ты научил свою маму водить машину. Сказала, что твоя мама должна быть счастлива иметь такого сына.
— Она действительно так думает?
— Почему ты это говоришь? — удивилась Вонни.
— Потому, что это так. Она на стороне отца. Повторяет за ним все: и что у меня уже готовый бизнес в руках, что я должен стать правой рукой отца, его глазами и ушами. Что мне повезло, что у большинства людей нет бизнеса, который они получили бы вот так легко, готовой компании, которую он создал своими руками.
— А ты можешь сказать им, что любишь их, а не эту работу?
— Пытался много раз, но все кончается упреками и руганью. Я говорил им, что мне неловко, что, как только я вхожу в офис, у меня начинается паника. Но это все равно что разговаривать со стеной.
— Когда ты вернешься, то увидишь, что они смягчились, — начала она.
— Я не вернусь, — отрезал он.
— Ты не можешь убежать и остаться здесь навсегда.
— Вы же смогли, — просто ответил Дэвид.
— Устала повторять, что были другие времена, — вздохнула Вонни.
— Хочу сегодня поездить с Марией по горным дорогам, — доложил Дэвид.
— Боже, да ты храбрый как лев, — восхитилась Вонни.
— Когда движения на дороге нет, она отлично справляется. Не паникует.
— Но, Дэвид, эти крутые повороты, эти места, где дорога уходит из-под колес…
— Знаю, но не по этим ли дорогам будет ездить она, когда начнет работать на вас?
— Да, спустя месяцы или недели, а не так скоро.
— Нет, ей за городом лучше. Все эти огромные грузовики, выезжающие с бензоколонки…