Камских Саша
Шрифт:
— Ничего толком не знаю. — Вадим не стал рассказывать о предполагаемом теракте, чтобы не пугать собравшихся вокруг него людей еще больше. — Горит сразу на нескольких этажах. Сейчас спустим вас вниз, там, наверное, больше узнаете. У нас все готово, давай вперед самых младших. После детей – женщины, потом мужчины.
Самая маленькая девочка первой спустилась вниз, там ее схватил на руки Денис, закутал в свою куртку – все в кафе были без верхней одежды – и бегом понес в автобус к медикам. Следующую принял Сергей, потом Генка, потом Антон, к рукаву снова вернулся Денис – своеобразный конвейер работал без остановки.
Одна из девочек, лет десяти с виду, застыла в испуге, прижавшись к горячей стене и не ощущая жара.
— Барышня, позвольте предложить вам руку, — церемонно обратился к ней Вадим.
Девочка судорожно всхлипнула, но, увидев удивительно добрые ярко-синие глаза, слабо улыбнулась и ответила в тон:
— Благодарю вас, сударь, — и протянула Медведеву руку.
Тот так чинно довел ее до рукава, будто сопровождал английскую королеву. Сашка во все глаза смотрел на командира, не узнавая его, но решил поддержать настрой.
— Сударыня, — Меньшиков опустился на одно колено, — соблаговолите проследовать к выходу!
Смех в такой обстановке прозвучал немного странно, но он снял напряжение и с детей, и со взрослых. Улыбнулась даже одна из женщин, пришедших в себя после обморока, чуть только в помещении стало не так жарко.
Зубов собирал своих кружковцев, помогал Сашке, придерживая верхний край рукава, и одновременно успевал рассказывать Медведеву о себе.
— Закончил филфак университета и вернулся в нашу школу преподавать. Людмила Мстиславовна, — речь шла об их учительнице русского и литературы, — меня всю жизнь опекала и тут тоже взяла под крыло. Мы вместе школьный театр создавали, о котором она всегда мечтала, а когда ее не стало, пришлось мне всем заниматься. Помнишь Алю Федорову? — спросил он у Вадима. Тот немного подумал, припоминая эффектную брюнетку из параллельного класса, и кивнул. — Она уже больше десяти лет Зубова, трое девчонок у нас – восемь, пять и два. Если бы младшая краснухой не заболела, то они все сейчас были бы здесь. Вот и выходит, что все, что ни делается, все к лучшему… — Зубов замолчал, помог старшекласснице, кокетливо стрелявшей глазками на спасателей, забраться в рукав, и после этого поинтересовался у Медведева: — А ты как живешь? Никто из наших ничего о тебе не знает.
— Живу помаленьку, работаю, сам видишь кем. С женой развелся, детьми не обзавелся… — усмехнулся Вадим. — Вот и все, больше говорить не о чем.
— Понимаю, обстановка сейчас совсем не подходящая для воспоминаний и разговоров, — кивнул Зубов, — но мы непременно должны встретиться. Я тебе сейчас свои телефоны черкну, позвони обязательно.
— Как получится, — криво улыбнулся Медведев, он не хотел давать никаких обещаний.
Конечно, ему было бы интересно узнать о бывших одноклассниках, но вот про себя рассказывать совсем не хотелось, потому что рассказывать было нечего – работа, одна только работа. Что-то вроде хорошей зависти почувствовал Вадим, когда услышал о Мишкиной семье, — тому есть, чем и кем похвастаться. «Счастье… В чем оно? Уж точно, не в благополучии или богатстве, не в привлекательной внешности, не в успешной карьере и даже не в здоровье. Это все преходяще… — думал Медведев, помогая Мишкиным ученикам забираться в рукав. — Наверное, оно возможно, только когда есть семья, дом, где живут дорогие тебе люди. Почему мы понимаем это слишком поздно, когда уже практически ничего не можем изменить? Нельзя ничего откладывать на потом, потому что никакого «потом» не будет…»
Все школьники спустились вниз, и уже последняя женщина протискивалась в отверстие рукава. В помещении оставались только спасатели, учитель и официант из кафе, совсем молодой парень, по виду – вчерашний школьник, так же, как школьники, напуганный, но изо всех сил старавшийся не показать этого.
— Больше нигде не может быть людей?
— Нет, мы все проверили, — заверил спасателей Зубов.
— Тогда быстро уходим отсюда! — Вадим одной рукой подтолкнул к отверстию парня, другой – бывшего одноклассника.
Официант не заставил долго себя упрашивать и скользнул в туннель рукава.
— Я не пролезу, даже если разденусь совсем, — покачал головой Зубов. — Разнесло меня до безобразия, когда суставы гормонами лечили.
— У моей сестры такая же проблема, — бросил Вадим и стал отстегивать сложную систему ремней, при помощи которой он фиксировал себя на стене, когда снимал панель. — Спустим тебя по-другому. Не так быстро, но на место доставим в целости и сохранности.
Вместе с Сашкой, который тоже снял с себя страховочные ремни, Медведев опутал одноклассника своеобразной сбруей и пристегнул к ней трос. Зубов, недоверчиво глядя на все эти приготовления и на узкий проем, то и дело порывался что-то сказать, но Вадим каждый раз останавливал его:
— Помолчи, мы свое дело знаем. На стене набиты крюки, во время спуска для страховки можешь держаться за них. Сейчас, когда выберешься наружу, — не бойся, мы тебя удержим, — постарайся ногой встать на один из них, но если не получится – не страшно.
С трудом Зубов протиснулся в отверстие и глянул вниз. Первый крюк был примерно в метре вниз от проема, учитель навалился грудью на узкую балку и нащупал его ногой.
— Стою, — сдавленным голосом сказал он Медведеву.
— Вот и славно, — Вадим успокаивающе улыбнулся. — Сейчас поедешь вниз, только сам следи за тем, чтобы об стену не стукнуться.
Когда Зубов спустился за своими кружковцами, Вадим посмотрел ему вслед и сказал Сашке:
— Давай вниз, я этаж еще раз проверю и тоже спущусь.
Меньшиков не тронулся с места.
— Командир, лучше вместе это сделать, не стоит тут одному оставаться.
— Спускайся, кому говорю!
— Нет!
Медведев в бешенстве схватил его за плечо.
— Ты, щенок, еще спорить со мной будешь?! Один звук – и я тебя пинком отсюда сброшу!!! — и вдруг добавил неожиданно мягко: — Саша, не спорь со мной, спускайся, потом снизу меня подстрахуешь. Я твоим рукам доверяю, сам учил. — Железная хватка ослабла, и Вадим слегка подтолкнул Сашку к проему. — Если с тобой что случится, я себе никогда этого не прощу, а уж Светлана меня просто уничтожит.