Тут она поймала его взгляд, и ей в который уже раз показалось, что он прочел ее мысли.

Между тем подали очередную перемену блюд, слишком дорогих и обильных для Города по нынешним временам… и которым предстояло большей частью пропасть втуне. Марцелл, которого обслужили первым, тронул ножом сверток красных и зеленых листьев. Внутри обнаружилась горка розовых креветок. Петалина тихо застонала от отвращения.

– Ешь! – велел он ей с напускной строгостью. – Эти креветки умерли, чтобы мы могли жить… Господин посол! – окликнул он.

Она с готовностью подалась назад, чтобы не мешать им разговаривать: это давало ей предлог не притрагиваться к еде.

– Завтра мы сможем побеседовать без помех, – сказал Марцелл островитянину. – Я тут просто подумал, не будете ли вы заинтересованы в новом торговом соглашении…

– О каком соглашении речь, государь?

Двое товарищей посла, сидевшие поблизости, тут же бросили притворяться, будто заняты разговором с вельможами низшего ранга, и повернулись послушать.

– Закатные острова славятся своими лесными богатствами. Я слышал, у вас там нетронутые дубравы и буковые леса.

– Верно, – учтиво кивнул посол. – Правда, наши западные союзники забирают всю излишнюю древесину и просят еще. Они возводят новый город и скупают весь строительный камень и лес, какой только могут достать. У нас с ними масса договоренностей…

– И эти соглашения оговаривают длину и толщину поставляемых бревен?

– Конечно, государь мой.

– Значит, ничто не будет препятствовать и нашему договору, – сказал Марцелл. – Вы поставляете своим союзникам строительную древесину. Ну а то, что недотягивает до оговоренных размеров, пригодилось бы нам. На кареты, на мебель…

Петалина гадала про себя, с чего бы у ее возлюбленного да вдруг такой интерес к дереву. Верно, дерева в последнее время не хватало, поскольку одетые дубовыми рощами холмы на юге оказались в руках неприятеля. Но не Марцеллу же, верховному правителю Города, торговаться из-за мелких поставок?

– Когда отдашь должное угощению, господин мой, – он тем временем тепло улыбнулся послу, – не присоединишься ли ко мне в Змеиной комнате для беседы?

– Почту за честь, государь. – Посол торопливо отложил вилку, хотя еще не покончил с едой.

Они поднялись. Марцелл повел посла в узорные двери в дальнем конце зала. Сопровождающие, на которых приглашение не распространялось, переглянулись и с удовольствием обратились к закускам.

Видя это, Петалина улыбнулась. Никто не говорит Марцеллу «нет».

Закатные острова тысячелетиями наслаждались счастливой безвестностью. Местные проживали жизнь, занимаясь рыбной ловлей, рубкой леса и строительством судов. Собственно, все сношения с внешним миром и сводились к торговле этими самыми судами: от небольших рыбачьих лодок с обшивкой внакрой до более крупных торговых кораблей. Нынешний посол островов и сам тридцать лет был рыбаком. Потом эти земли угодили в поле зрения бедствующего Города, готового платить втридорога за древесину для своих зданий и за рыбу на прокорм жителей. И на острова хлынул золотой поток, а вместе с ним – цивилизация и, как следствие, более четкая иерархия власти. Считаные годы спустя на Закатных островах процветала бюрократия, существовало правительство, работали министры, банкиры, посредники и ростовщики. И простой рыбак, оказавшийся другом вновь назначенного министра, оставил преданную жену и детей и отправился к самому знаменитому двору этого мира – лгать во имя своей страны.

Он очень скучал по жене и троим подрастающим ребятишкам, по дому из золотого дуба на дюнах, поросших высокой травой: как она колыхалась и шуршала на морском ветру! Город ему ужасно не нравился. Каждый шаг здесь как будто уводил его все дальше от естественного мира приливов и отливов, лета и зимы. Здесь был лишь камень, нагроможденный тысячелетиями. Он чувствовал у себя под ногами напластования городских поколений, и все они смердели кровью и смертью. Едва поселившись во дворце, он начал испытывать смутное беспокойство. В глубине души с каждым часом росла ни на чем вроде бы не основанная, но непреложная убежденность: не выйти ему отсюда живым…

Он ведь был далеко не дурак. Он понимал, каким его видели другие, он верно угадывал за улыбкой куртизанки коварное лукавство. Ей велели его развлекать, и она выполнила приказ, но гордость вынудила ее приоткрыть свои истинные чувства. Она им забавлялась, взирая со снисходительным презрением. Догадывалась ли она, какой он ее видел? Стареющая шлюха… кукольное личико, девичий наряд…

Если императорский пиршественный зал предназначен был впечатлять, то Змеиную комнату выстроили с целью внушать волнение и тревогу. По меркам Алого дворца это было совсем маленькое помещение. Довольно широкое, но с очень низким потолком. И повсюду: на потолках, полах, стенах и мебели – были изображены змеи. Нарисованные, резные, в виде чучел… И живые – в больших стеклянных сосудах. Посол огляделся, ему стало не по себе. Не то чтобы он боялся змей, вовсе нет. Просто никогда прежде не видел их столько сразу.

– Надеюсь, ты не возражаешь против змей? – озорно поблескивая глазами, спросил Винцер. – Думается, строители, кем бы они ни были, имели в виду напугать посетителей, лишить душевного равновесия и подавить. Хотя на самом деле бедные твари способны напугать только ребенка. Вот блестящий пример того, что «больше» не всегда значит «лучше»!

Посол слегка успокоился. Он побаивался неизбежной встречи с Винцерами, но до сих пор братья были сама любезность, беседовали открыто и прямо. Он успел решить про себя, что таким могущественным и обаятельным государственным мужам не было нужды в околичностях. Вот Марцелл: рослый, прекрасно сложенный, с пышными светлыми волосами и красивый свежей юношеской красотой. Сколько же ему лет? Посол прикинул про себя: около сорока, может, чуть больше. И эти темные глаза так резко выделяются на белом лице…