Шрифт:
– Нет, весьма умеренно. Такое впечатление, что хотел бы от меня избавиться.
– Ну и прекрасно.
– Как курсы? Что-нибудь интересное?
– Ничего особенного. Через десять дней, как только приеду, позвоню…
Домой Костюкович пришел в хорошем настроении. Сестра это заметила:
– Что это ты такой, словно под радугой прошел?
– А тебе все надо знать! – ущипнул он ее легонько за щеку.
– Я все-таки Аленушка. А ты – Иванушка-дурачок. Уводи ее от мужа и женись.
– Не лезь не в свои дела.
– Разве я лезла?
– Прости? – он ушел в свою комнату, переоделся в джинсы и улегся на тахту.
Много из того, что казалось ему странным, но не имевшим, как он полагал, умысла, что было разрозненными эпизодами, внешне не связанными между собой (а такого в жизни каждого человека немало), сейчас, после разговора с профессором Сиваком во время просмотра стекол восстановленных некропсий, – сейчас все это, словно намагниченные кубики, начало сцепливаться воедино, обретало логическую последовательность, хотя и возникали вопросы. То, что мать Зимина противилась вскрытию – объяснимо, многие родственники умерших возражают. Но может это с чьей-то подсказки. То, что Зимина написала жалобы главврачу и в прокуратуру, тоже объяснимо: кто-то же виноват в смерти ее сына. Кто? В данном случае, конечно, врач. Но слишком уж "грамотны" эти жалобы. Подо все хорошим фундаментом легла кража из архива Каширговой. Совпадение? Или последовательность действия? Хищение совершено квалифицированно: пропал и весь исходный материал, стекла некропсий, а главное – блоки!..
Было что-то еще, недавно промелькнувшее в его сознании, но не задержавшееся, поскольку показалось случайным, вроде даже нелепым, о чем и думать-то серьезно не следовало… Он встал и вышел на кухню. Сестра молола мясо для котлет. Костюкович подошел сзади, обнял ее за плечи, уткнулся лицом в ее хорошо промытые, еще пахнувшие шампунем волосы.
– Ты чего? – спросила сестра.
– Ничего, – вдруг отстранился он и вспомнил: запах стойкого лосьона! В машине, где сидели Туровский, Алтунин и Гущин. Впервые запах этот он ощутил в тоннеле больницы, когда ночью пошел смотреть свой автомобиль. Ну и что?! Мало ли мужиков, которые любят кропить себя туалетной водой?! Потом Погосов обрызгал похожим лосьоном волосы и одежду Ирины… Лосьон ему кто-то подарил… Погосова вообще можно бы вывести за скобки… Однако… В свете того, что говорил профессор Сивак, по-иному виделся Погосов… В загородном ресторане, куда Погосов пригласил Ирину, были же Гущин, Туровский, Алтунин… Кто еще? Какой-то таможенник… Что тут связывается, как? Чем? Запахом лосьона? Чушь! Связывается ли это вообще?.. Или это мое больное воображение?..
– Ира, у меня к тебе просьба, – все же сказал он.
– Какая, братец? Ты не хочешь котлет? Ты не любишь молотое мясо, ты любишь цельное. Это я знаю: бифштекс из вырезки или хороший кусок свинины. Но в доме нет такого ассортимента.
– Я не о мясе. Ты не могла бы деликатно выяснить, кто подарил Погосову тот лосьон, которым он тебя поливал, и как он называется?
– Зачем тебе это? – удивилась сестра.
– Мне нужно, – упрямо произнес он. – Придет время, объясню.
– Как хочешь, – она пожала плечами. – Название я тебе могу сейчас сказать, запомнила: "Шанель "Эгоист".
– Симпатично! – засмеялся Костюкович. – Не волнуйся, котлеты я буду есть. А что на гарнир?
– Я сбалансирую: нелюбимые котлеты и твоя любимая жареная картошка…
23
Туровский и Гущин стояли у бровки бассейна, наблюдая, как по дорожке плывет Володя Покатило. Гущин держал в руке секундомер. Лицо у Гущина было мрачное.
– Плохо дело, Олег. Он топчется на месте. Стабильные результаты, но не те, что мне нужны. Старт у него не идет. И, боюсь, он никогда "не поймает" скорость.
– А может, еще наберет?
– Когда? Он как мокрая фанера. Ты его кормишь?
– Еще бы! Но он начал нос воротить. Я говорю ему: "Дурачок, возьмешь Европу, будешь по всему миру ездить, деньжат к тридцати годам накопишь". А он мне отвечает: "Накоплю, на лекарства".
– Не дала ему природа – вот и все! А Зимину дала!
– Ты уже все-таки решил, куда поедем на тренировочные сборы осенью?
– Куда теперь поедешь? Раньше раз-два – и укатили в ГДР. Нет уже ГДР…
За их спинами защелкал гравий и на дорожку, ведущую к бассейну, из-за ровно подстриженных кустов вышел Ягныш.
– Чего он, мудило, в форме ходит, сегодня же выходной день! недовольно произнес Гущин. – В общем, с Володей Покатило повозимся еще месяц. Если он застынет на этих результатах, – пусть едет в Будапешт, сказал Гущин.
– А кого на Европу?
– Есть у меня на примете одно "свежее мясо". В "Трудрезервах"… Подробности потом, – он умолк. К ним подошел Ягныш.
– Привет, мужики, – поздоровался он.
– Что это ты при параде, Федя? Сегодня никак день отдыха трудящихся, суббота? – спросил Гущин.
– Мы, таможенники, христиане, у нас и в субботу совещания случаются.
– Понятно.
– Поплавать пришел? – спросил Туровский.
– Нет. Был здесь недалеко, шел мимо, решил заглянуть.
– Потерпи, сейчас закончим, зайдем ко мне пивка попьем, – сказал Гущин.
– Спасибо, но я спешу, обещал сына на аттракцион сводить… Как клиенты? Рассчитались?
– Быстрый ты, Федя, – сказал Гущин. – Погодить маленько надо. Не нужно им сюда скопом ездить.
– А тебе, что не терпится? Ты же знаешь, мы фирма солидная, слово держим, – сказал Туровский.